Особенный

«Чего он их не поколотит? — думал Грызь. — Ведь может! Эх, мне бы такие габариты, как у этого двуногого... Я бы собачьим царем стал! Никак не меньше».

Если бы Володька знал, что ему кто-то завидует, пусть даже бездомный пес, то, наверное, очень бы удивился.

Впрочем, он и так часто удивлялся, и радовался часто, несмотря на многочисленные тычки и насмешки.

Не уродился он умником, что же тут поделаешь.

Даже мама иногда вздыхала:

— Не дал тебе бог ума, Вовка. Все в рост ушло, видать! Как ты без меня жить-то будешь?

Вовка ежился, было страшно представить, что он однажды может остаться без мамы. Пусть он и взрослый, за тридцать перевалило. Но до этого ведь еще далеко?

Так что лучше даже не думать, не бередить себе душу. Как это говорят умные люди: «Надо жить настоящим!» Вот он и жил.

Радовался каждому дню, улыбался маме, работал хорошо. Нет, правда, хорошо! Сам бригадир его хвалил и даже подбадривал:

— Ты на мужиков не обижайся, Вовка. Они у нас неплохие, просто тебя не понимают. У них проблемы: дети, жены, кредиты...

А ты живешь – и вроде всем доволен. Вот и злятся, порыкивают. Как моськи на слона. Читал? Ну вот, тогда, значит, понимаешь, о чем я.

Володька и не обижался – привык. Грузчики вообще народ не самый ласковый. Вот и ему прилепили прозвище «Убогий».

Были и другие: «Дубина стоеросовая», «Шрек», «Орангутан». Володьке больше всего нравился «Шрек», но «Убогий» звучало чаще. Наверное, мужики не очень любили мультики...

*****

Володька мультики любил, несмотря на возраст. В них ему все было понятно. А еще нравилось, что добро всегда побеждает зло.

Еще он любил животных. Они честные. Если уж записали тебя в друзья, то никогда не предадут и исподтишка не цапнут. Да еще и не дразнятся.

Люди другие, с ними нужно быть осторожнее. Вот, например, Ирина Васильевна, соседка, всегда здоровается, улыбается, как дела, спрашивает.

А зачем? Чтобы потом на скамейке, «бабкиной лавочке», как ее называли жильцы, обсудить «Убогого» с кумушками? Володька как-то слышал, что она говорит:

— Бедная Вовкина мать. Надо же такого родить! Здоровый, как шкаф, а мозгов, что у твоего цыпленка. Внуков от него не дождется: кто же за убогого пойдет... Приличных денег тоже заработать не сможет. В грузчики взяли дурака, и то хорошо...

Володька тогда кормил в кустах кошек. Совсем недалеко от «бабкиной лавочки». Жили у них трое беспризорников в подвале.

Услышал – и так ему обидно стало, особенно за маму. Будто она в чем-то виновата! И ведь не выйдешь, не поставишь Ирину Васильевну на место метким словом.

Не найти Володьке таких слов. А грубить нельзя: мама расстроится, если узнает. Поэтому Володька просто пожаловался кошкам, которые помуркивали у опустевших мисок:

— Злыдня она...

Кошки это знали. Сколько раз Ирина Васильевна выбрасывала их миски, сколько раз грозилась вызвать «специальную службу», сколько раз замахивалась своей большой красной сумкой — и не сосчитаешь.

Знали, но помочь Володьке не могли. Разве что утешить немного.

Кроме того, у них самих с недавнего времени появился новый враг, помимо Ирины Васильевны. Грозный, зубастый и бесстрашный, хоть и мелкий...

Жил враг на пустыре, где давным-давно стояла замороженная стройка. Звали врага Грызь!

*****

Не от хорошей жизни Грызь поселился в этих развалинах. Нелегкая собачья судьба путанными тропами привела его сюда. Привела и оставила, мол, выживай теперь сам...

Грызь на судьбу не обиделся. В этот раз она была щедра. Других собак на пустыре не наблюдалось, рядом имелся магазин с роскошным мусорным баком.

Да еще и в соседнем дворе какой-то здоровенный детина постоянно оставлял угощение для подвальных мурок и мусек, а значит, и для него, Грызя.

Мурки и муськи его мало беспокоили. Научился за месяцы скитаний брать то, что ему нужно. Даже большие собаки иногда побаивались мелкого черного «дворянина».

Дрался он, как обезумевшая пума!

Когда он только-только попал на улицу, то думал, что пропадет. Стоял апрель – солнечные теплые дни, а в нагрузку холодные ночи. И это было еще полбеды. Но Грызь был мал, неопытен и, чего греха таить, трусоват.

Раньше он эту самую улицу только облаивал с безопасного хозяйского поводка.

А потом он как-то укусил хозяйку. Совсем не больно, просто от обиды. Она отходила Грызя тапкой по пятой точке за малюсенькую лужицу на ковре. И он не сдержался.

Грызь и представить себе не мог, что за такой ничтожный проступок окажется на улице. Но кто поймет этих двуногих...

В общем, у Грызя было два пути: сгинуть или набраться смелости и выживать! Он выбрал второе.

Поэтому, когда у дворовой помойки к нему подошел большой бездомный пес и оскалил зубы, намереваясь отогнать Грызя от пакета с объедками, тот оскалился в ответ. Зарычал, зажмурился и бросился на обидчика, трясясь одновременно и от страха, и от злости.

К его удивлению, когда он открыл глаза, большого пса уже не было. «Испугался?! — не поверил своему счастью Грызь. — Работает! Теперь так и буду себя вести. Глядишь, с голоду не помру».

Это и правда работало. К сожалению, не всегда. Периодически Грызю перепадало по первое число, но не слишком часто. Он скитался от помойки к помойке, менял дворы и улицы. Короче, выживал...

Весна сменилась благодатным летом, стало совсем прекрасно, если не считать кусачих блох. Грызь привык быть бездомным. Пугало только одно: говорили, что за теплым летом придет желтая дождливая осень, а затем и морозная злая зима.

И это, к сожалению, было правдой...

Потихоньку жара сошла на нет. И вот уже лето подернулось кое-где золотом, задышало по утрам прохладой.

«Надо искать дом!» — советовали четвероногие старожилы улиц. Идея была здравая, но Грызю она совершенно не нравилась.

С тех пор, как его вышвырнули на улицу, да еще и придали ускорение ботинком, он затаил злобу на людей. Скитания ее только укрепили. Если и есть среди людей хорошие, то Грызю они не попадались.

Поэтому он очень удивлялся, наблюдая со своего пустыря, как большой сильный мужик наполняет кошачьи миски, гладит бездомных мяукалок по серым спинам. А лицо его при этом озаряется такой счастливой улыбкой...

«Он, наверное, какой-то особенный, — думал Грызь. — Нашего брата четырехлапого любит. На своих злобных сородичей не обижается... Я бы на его месте давно их всех покусал! Особенно ту противную тетку с красной сумкой...

Вот ведь змея в человечьем обличии! Миски кошачьи выбрасывает, про большого мужика такое говорит, что даже мои уши вянут. Может, познакомиться с этим особенным поближе?»

Но Грызь не знал, как...

*****

Их знакомство состоялось неожиданно. Несколько событий сошлись в одной точке и решили судьбу Грызя...

Тем утром он решил проверить кошачьи миски в кустах. Ирине Васильевне пришла в голову точно такая же мысль. Они оказались у кошачьей столовой почти одновременно.

— Опять наш убогий котов потчует! — возмутилась Ирина Васильевна и пнула алюминиевую мисочку.

Та покатилась, рассыпая по траве розовые сосисочные кружки. Из подвала выглянула серая кошачья голова, прижала уши и скрылась.

Голодному Грызю не мешало бы тоже скрыться, но сосиска манила…

Он почти ухватил кусочек, когда над головой раздалось:

— Еще и блоховоз здесь!

Красная сумка взлетела, Грызь ощерился, зарычал. Из подвального продуха за ними наблюдали кошки. Сложно сказать, на чьей они были стороне, но битва не состоялась.

Володька, как великан из сказки, шагнул в кусты. Перехватил руку Ирины Васильевны:

— Не надо.

— Пусти, убогий!

Володька разжал пальцы. Ирина Васильевна отскочила от него – лицо пунцовое, глаза злые. Она бы и его огрела, если бы не боялась, кто его знает, что дураку в голову придет.

Поэтому она отошла на безопасное расстояние, остановилась у «бабкиной лавочки» и объявила:

— Долго я тебя терпела, убогий. Жалела даже. Но теперь все, хватит! Сегодня же на твоих псов-котов службу отлова вызову. А не поедут, так сама этих блохастых изничтожу!

Сказала и шустро засеменила прочь. А Володька расстроился:

— Что же мне теперь с вами делать? Три кошки и один пес...

«Он и меня посчитал? — удивился Грызь. — А я ведь просто мимо проходил. Точно, хороший мужик. Болит у него душа за нашего брата».

И он сделал то, чего сам от себя не ожидал: подошел к Володьке, вильнул хвостом и гавкнул.

Вздрогнул, конечно, когда большая теплая ладонь опустилась на его взъерошенную черную голову, но не сбежал. Рука была добрая.

*****

В тот день Володя опоздал на работу. Наверное, впервые в жизни.

— Ты чего опаздываешь, Вовка? — спросил бригадир. — А чего такой расстроенный?

— Собаку домой отводил, — неловко объяснил Володя. — А еще трех кошек куда-то деть надо. А то она их изведет...

Бригадир нахмурился – сложно понять, что говорит Вовка, но понять надо… Вон, на мужике лица нет. А всегда такой улыбчивый. Значит, стряслось что-то...

— Так, Вовка, ты давай-ка по порядку. Не торопись.

И Володя, перескакивая с пятого на десятое, поведал бригадиру и о злющей Ирине Васильевне, и о трех несчастных кошках, которых та обещала сжить со света, и о Грызе, которого он, Володька, оставил дома.

— Маме песик очень понравился, — закончил он свой рассказ.

Бригадир облегченно вздохнул – и всего-то.

— Добрая душа ты, Вовка. Вокруг такое творится, а он о кошках переживает... Ладно, эту проблему решим. Одну кошку я возьму. Жена моя давно кошку хочет.

Живем на первом этаже: мыши, говорит, нахальничают. Я, правда, ни одной не видел. Но она считает, что с кошкой будет спокойнее.

Еще одну к Михалычу пристроим. У него недавно кот умер. Расстраивался мужик. Друга, говорит, потерял.

Ну и последней тоже дом найдем. Поспрашиваю я у наших. Я же тебе говорил: они дядьки неплохие...

Володька обрадовался. Почему-то верилось, что все у них получится.

И правда, получилось. Разобрали кошек. Тем же вечером после рабочего дня и разобрали.

«И чего это я раньше не додумался? — удивлялся Володька. — Хорошие у нас люди. Пусть и не самые ласковые. Да и ладно! За то, что они сделали, я готов от них много чего выслушать. Хуже другие. Которые в глаза улыбаются, а за спиной зло творят, как соседка наша…»

Дома Володьку ждала мама. Грызь крутился у ее ног – очень она ему приглянулась. Он немного переживал, слишком уж все было замечательно.

Но потом махнул лапой – заслужил он свое счастье! Не бывает же, чтобы судьба только била, иногда она делает щедрые подарки.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО