Мизантропы

Кот презирал людей. Особенно собачников. Их он презирал больше всего.

Ну, скажите на милость, как можно возвести в друзья хвостатого подхалима, который единственное, на что годится — это быть лошадкой для блох?

Всю свою недолгую жизнь Кот жил на кладбище. Может, просто потому что там и родился, а может, именно из-за нелюбви к живым двуногим…

Летом на кладбище было неплохо: звенели насекомые, пели птички, шелестели листвой деревья.

Кроме того, на кладбище стоял маленький домик. То ли служебное помещение, то ли сторожка. Это неважно.

Важно было другое: возле дверей этого домишки притулилась волшебная мисочка. В ней постоянно чудесным образом что-то появлялось. То сосиска, порубленная на розовые кружочки, то кусочек сыра, то еще что-нибудь съестное.

Кот твердо знал, что к этому причастен хмурый старик-сторож. Он был единственным, кроме Кота, постоянным живым обитателем старого кладбища. Он был единственным, к кому Кот испытывал симпатию.

Кот часто видел, как старик убирает мусор, метет дорожки, красит оградки. А иногда просто сидит праздно на лавочке возле сторожки и смотрит куда-то внутрь себя.

Казалось, что старику никто не нужен. Странно, что он задумывался о кошачьей мисочке.

Так как Кот был очень молод, он совершенно не подозревал, что вслед за ласковым летом придет промозглая осень. А за ней и белая, холодная зима...

— А я тебя предупреждала, серый, что твоя летняя резиденция вовсе не годится для зимовки, — ежась на дереве, каркала знакомая Ворона. — Так ты же у нас не слушаешь умных ворон. Сам все знаешь! Я говорила — к людям нужно идти! Дом нужно искать, пока тепло.

— Да что ты заладила? Ходил я однажды к людям.

..

— Ну?

— Чуть не сгинул. Сперва бабулька какая-то клюкой шуганула, потом собака едва не сожрала. Терпеть не могу эти ходячие домики для блох! И их хозяев в придачу.

— Экий ты нежный! — Ворона смерила Кота презрительным взглядом. — Один раз не получилось, так ты и лапки кверху! Знал бы ты, сколько раз в меня камнями кидали...

Если бы я от каждого недолетевшего булыжника в обморок падала, то давно бы уже с голоду погибла. Людишки, они хоть и не венец творения, но рядом с ними сыто и тепло!

Кот призадумался. У него, конечно, есть волшебная мисочка рядом со сторожкой, но вот холода... Как пережить их?

Права, наверное, Ворона.

*****

Геннадий Петрович относился к людям приблизительно так же, как Кот. Не любил он своих собратьев. Не за что их было любить. Во всяком случае живых. Мертвые хотя бы обеспечивали его работой...

Когда-то у Геннадия Петровича была жена и даже сын. Только вот жене деньги оказались милее Геннадия Петровича. Уж сколько она пилила его:

«Ну что у тебя за работа? Учитель он, видите ли! Призвание у него. Твое призвание на хлеб не намажешь…»

Геннадий Петрович терпел, убеждал, уговаривал. Без толку. Как только на горизонте благоверной замаячила новая обеспеченная жизнь, она сгребла сына в охапку, послала воздушный поцелуй и ушла к другому, сказав напоследок:

— Гена, квартиру придется разменять. Тебе комната, нам однушка, и еще с тебя алименты.

Он не спорил. Скандалов не закатывал, кулаком по столу не стучал. Ну, развелись, бывает...

Но бывшая на этом не остановилась:

— Тебе не нужно общаться с сыном. Мальчик должен привыкнуть, что у него теперь другой отец. Нечего ему нервную систему ломать. Да и что ты можешь мальчишке дать?

С этим Геннадий Петрович согласиться не мог. Но бывшая сделала все, чтобы сын сам отказался от встреч с отцом.

Уж что там она ему говорила, Геннадий Петровичи не знал. Но догадывался — ничего хорошего. Потому как вскоре после развода восьмилетний сынишка заявил ему:

«Не приходи ко мне больше! Мне такой папа не нужен!»

Непосредственная детская жестокость резанула по сердцу, сжала горло холодной рукой...

— Почему не нужен? — беспомощно спросил Геннадий Петрович.

— Мама так говорит.

И он ушел. Ожесточился, замерз душой. Больше не женился, хоть и были в его жизни женщины.

Женщины были, а вот веры им не было. Да и всем остальным людям тоже. Чего ждать от посторонних, если самые близкие предали.

Так он и прожил свою жизнь в одиночестве. Правда, из педагогики ушел. Не мог он больше учить детей. Разуверился в пользе того, что делает. Ну действительно: если его профессия такая нужная, то почему за нее так мало платят?

Кем он только потом ни работал. И грузчиком был, и продавцом, и кладовщиком, и охранником. И вот на склоне лет нашел себе теплое место кладбищенского сторожа...

А что? Мертвые пакостей не делают. Он не только сторожил, еще копал, ухаживал за могилками, убирал мусор, немножко ремонтировал, иногда красил.

И презирал живых между делом:

«Вон, как рыдают над бабушкой! Лицемеры. А домой придут, бросятся ее квадратные метры делить», — думал он, наблюдая за одной скорбящей семьей.

«А эти! Вдова такая вся безутешная! А сама, небось, рада, что теперь свободна!» — бросал он мрачный взгляд на другое семейство.

Почему он начал подкармливать местного серого кота, Геннадий Петрович и сам не знал. Собаку вот ни за что бы не стал!

Собаки — подхалимы. За еду продадут. Но кот чем-то тронул его замерзшее сердце. Чем-то он был похож на самого Геннадия Петровича. Такой же одинокий и неказистый.

И взгляд... Ведь никому, по сути, не нужен. А смотрит так, словно ему самому плевать на весь мир!

Кот приходил регулярно. И вдруг пропал... Куда? Неужели сгинул?

Геннадий Петрович удивился, что ему есть до этого дело. Словно друга потерял...

*****

Когда ударили первые серьезные ночные морозы, Кот решил послушаться Ворону и пошел к людям.

«Попробую еще раз. Может, повезет. Действительно, не годится после первой неудачи лапки складывать», — думал Кот, входя во двор многоквартирного дома.

Первым, что бросилось ему в глаза, была мисочка. Почти такая же, как у сторожки мрачного старика. Только рядом с этой миской хозяйничала старушка. На вид вся такая мягонькая, славная. Но, как оказалось, только на вид.

— Пошел прочь, бандюга! — замахнулась бабулька сумкой, увидев незнакомого серого Кота, принюхивавшегося к содержимому миски. — Не для тебя угощение! Ишь, разнюхался он!

Кот обиженно отскочил, смерил старушку презрительным зеленым взглядом и исчез в припорошенных снегом кустах.

«Подавись ты своим угощением! — подумал он. — Обойдусь! Во всяком случае пока. Мне бы погреться».

И когда старушка направилась к подъезду, Кот тихонечко побежал следом. Дверь открылась, он нырнул между валенками вредной старушки и очутился в блаженном темном тепле.

«Красота!» — успел подумать он. А через секунду его оглушил лай!

Маленькая нахальная собачонка рвалась с поводка, брызгала слюной и орала так, что у Кота заложило уши.

— Рекс, фу! — приказал двуногий, сцепленный с наглой тявкалкой привязью. — Не лезь ты к этому коту. Вдруг он больной какой!

«Сами вы больные! — оскорбился Кот и юркнул этажом выше. — Все повторяется. Зря я сюда притащился! Зря эту Ворону послушался. Сидел бы на своем кладбище. Там хотя бы знакомый старик есть.

Пусть мрачный, но зато ничем на меня не замахивается и собаками не травит. А вот еду оставляет регулярно! Если бы еще в сторожку свою пускал...

Ладно, послоняюсь по парадным. Может, повезет где-нибудь. Ну, а не повезет, всегда можно вернуться…»

*****

Геннадий Петрович возвращался с работы. На душе отчего-то было муторно. Мысли возвращались к коту снова и снова:

«Эх, жаль зверя. Привык я к нему. Остается только надеяться, что он живой и здоровый, просто пошел лучшей жизни икать, как моя жена когда-то».

Геннадий Петрович вздохнул, вызвал лифт, и тот, гудя и поскрипывая, повез его на последний этаж.

Он уже вставил ключ в замочную скважину, когда почувствовал взгляд. Обернулся и не поверил глазам: на ступеньках сидел серый кот. Тот самый, с кладбища.

Геннадий Петрович его узнал бы из тысячи серых котов. По взгляду зеленых глаз, по особому узору полосок, по белой манишке на груди, да даже по выражению морды!

*****

Кот искал счастья не первый день. Мыкался из парадной в парадную. Нигде не везло. Иногда удавалось поживиться чем-нибудь съестным из пахучих пакетов, которые нерадивые жильцы оставляли у забитого мусоропровода, но это случалось нечасто.

С каждым днем в кошачьей душе крепло решение:

«Надо возвращаться. Черт с ним, наступлю лапой на горло своей гордости. Попрошусь в сторожку к хмурому деду, раз сам не догадывается пригласить!

Авось пустит. Ну, а если прогонит, тогда и буду думать, как дальше жить. Здесь точно ловить нечего!»

Он решил обследовать последнюю парадную, перед тем как вернуться, и уже дошел до последнего этажа, когда его розовый нос уловил запах!

Так пахла сторожка, так пахла мисочка, стоявшая рядом с ней, так пах хмурый дед!

«Не может быть! — подумал Кот. — Откуда ему-то здесь взяться?»

Загудел лифт, Кот замер на ступенях. Двери открылись, и он увидел его! Того самого единственного двуногого, которого не презирал! По которому скучал все эти дни и к которому собирался вернуться.

Старик тоже его узнал:

— Кот? Да как ты меня нашел-то? Я уж боялся, что ты замерз или собаки задрали, а может, еще чего случилось! Ну пойдем... У меня там еще соседка есть, но мы с ней договоримся. Она кошек вроде любит...

— Мау? — удивился Кот, но тут же взял себя в лапы.

«Он тоже по мне скучал! Как же это мы с ним так друг к другу приручились? Вроде даже и не разговаривали толком! — подумал он. — Наверное, просто притянулись два одиночества. Ну и отлично».

Кот спрыгнул со ступеней и пошел за стариком в квартиру. Нужно было договориться с соседкой.

*****

— А я и не знала, что вы кошек любите... — сказала милая девушка, разглядывая Кота. — Если честно, то я вообще немножко вас побаивалась. Вы такой вечно мрачный, хмурый, сердитый.

— Я и сам не знал, — ответил Геннадий Петрович. — Думал, что не умею чувствовать. А вот, гляди же ты, смог этот котяра как-то пролезть в душу.

— Пусть остается, — улыбнулась девушка.

А Кот сидел, обвив лапы серым хвостом, и думал:

«Повезло! Встретил двух хороших людей. Права была все-таки Ворона: нельзя сразу сдаваться. Правда, придется чуточку измениться. Придется, похоже, научиться любить».

Со временем и Геннадий Петрович заметил в себе перемены. Не исходила больше ядом его душа, когда он наблюдал за чужой скорбью. Добрее стали мысли.

Правду говорят: животные делают человека лучше и чище. Хотя бы чуть-чуть...

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО