— Домик так себе... Один плюс — от города не слишком далеко. Приведем в порядок, будет дачей. Или можно продать, — Володя расхаживал вдоль осиротевших, давно не полотых грядок.
Он даже сейчас оценивал, искал выгоду. А Лене было грустно: дедушка умер. Казалось, что этого никогда не случится. Старик был всегда такой деловитый, деятельный... Жизнь обожал.
— А это что за чудо-юдо? — голос Володи звучал удивленно и недовольно.
Лена обернулась — из дома выглядывал дедушкин пожилой пес.
— И вовсе это не чудо-юдо. Это же... Ох, имя забыла. У него такое имя солидное, мужское...— Лена задумалась, но кроме как Иван Петрович, так звали деда, на ум ничего не шло.
Тем временем маленький лохматый пес просеменил к ней, по-хозяйски обнюхал ботинок, признал и уселся рядом. Лена наклонилась, чтобы погладить дедова друга, и обрадовалась: на стареньком ошейнике черным маркером было выведено «Михалыч».
— Его зовут Михалыч! Старичок ты мой, а мы ведь за тобой приехали.
— Да ничего подобного! — возмутился Володя. — Тоже мне, дедово наследство. Старый пес, да к тому же страшненький. Не потащу я его в город. Он мне все сидения изгваздает. Соседке какой-нибудь отдай. Кормил же его кто-то до нашего приезда!
— Я тебя сейчас соседке отдам, — пригрозила Лена. — Даже косо смотреть на Михалыча не смей! Я и так перед дедом виновата. Сто лет его не навещала. На похоронах не была. Даже имя Михалыча позабыла. Не брошу я дедушкиного пса на произвол судьбы. С нами поедет и точка!
*****
Михалыч не рвался в город. Но после смерти деда в опустевшем доме стало одиноко и страшно. Днем-то еще ничего, светло. К тому же, баба Катя приходит покормить Михалыча. А вот ночью...
Как же он раньше не замечал, что на чердаке кто-то скрипит и вздыхает, а за окном шебуршат неясные тени. Поэтому он был очень рад, когда приехала Лена.
Он ее помнил, хоть и видел в последний раз почти год назад. Лена была замечательная, хотя бы потому, что дед ее любил. А поэтому Михалыч тоже принял ее безоговорочно. Хотя все остальные двуногие вызвали у лохматого пса вполне законные подозрения.
С тех пор, как Иван Петрович нашел маленького беспомощного Михалыча в придорожной канаве и принес домой, тот твердо решил оберегать этого чудесного человека, а заодно и все его хозяйство.
Поэтому чужих он, мягко говоря, не жаловал. Громким, басовитым лаем встречал гостей деда и провожал праздношатающихся за забором дачников.
— Я уж по голосу думала, что ты волкодава завел! — сказала соседка, баба Катя, когда первый раз увидела Михалыча. — Экая басовитая малявка.
— Мужик! — улыбнулся дед. — И имя себе мужское выбрал. Я же его сперва Шариком назвал, от скудости фантазии. А он на Шарика даже и не подумал отзываться. И на Бобика, Кузьку, Сеньку тоже.
Я уж решил плюнуть и звать его просто «Пес». Но тут приятель старинный мне позвонил, Николай Михалыч.
Я с ним пока по телефону разговаривал: Михалыч — то, Михалыч — сё. Смотрю, пес у меня прямо в ногах вьется и на каждое упоминание Михалыча аж подпрыгивает. Понял я: нравится ему отчество Николая. Так вот он и стал Михалычем.
— Ну что, Михалыч, ты береги своего деда, — наказала баба Катя.
И Михалыч берег, как умел. Охранял дом и участок, слушал нечастые жалобы деда, сопровождал его на рыбалку и в лес по грибы. Иван Петрович, хоть и был человеком пожилым, без дела на месте не сидел. Всегда находил себе занятие.
И когда он однажды утром не встал с первыми лучами солнышка, Михалыч забеспокоился. Подошел к дедовой кровати, потянул одеяло за свисающий краешек. То послушно сползло на пол, но дед не проснулся...
Михалыч почуял недоброе. Ведь по его опыту, после такого надругательства над одеялом, Иван Петрович уже давно должен был вскочить с постели и отругать пса:
«Что ж ты творишь, паршивец эдакий? Зачем одеяло по полу валяешь? Ты, что ли, стирать будешь?»
Михалыч вскочил на дедову высокую кровать. Правда, получилось это у пожилого пса далеко не с первого раза. Дед не обратил на него ни малейшего внимания. И тогда Михалыч все понял...
Ткнулся в холодную руку Ивана Петровича и заплакал-запричитал.
*****
Баба Катя пришла навестить соседа ближе к обеду и обнаружила неподвижного, умиротворенного Ивана Петровича, а рядом плачущего Михалыча.
— Ох, Ваня, ну как же так, — Баба Катя закрыла лицо руками, словно пыталась спрятаться от беды.
Но всю жизнь с закрытыми глазами не простоишь...
Баба Катя отняла руки, утерла прозрачные слезинки, бегущие из глаз одна за другой, и принялась за скорбные хлопоты.
— Да что же за старик такой, непредусмотрительный, — ворчала она, копаясь в телефоне Ивана Петровича. — Как он родным-то звонил, ни одного номера сохраненного нет. Кому о его кончине сообщать, ума не приложу.
Михалыч мог бы рассказать бабе Кате, что дед пользовался старенькой, растрепанной телефонной книжкой. Смотрел на бумажные листики, по старинке исписанные синей ручкой, и набирал циферки.
Но он знал, что не поймет она его. Только дед научился понимать Михалыча...
Баба Катя наобум набрала несколько последних номеров, засевших в телефонной памяти. Но там ей, похоже, ничего не ответили, потому как она в сердцах сунула дедов старенький кнопочный аппарат на полку и снова заворчала.
— Вот ведь динозавр старый. Ну не дружишь ты с техникой, так хоть соседям указания дай. Кому звонить, куда писать, коли что случится. Думал, что вечно жить будет? Вот что теперь делать, Михалыч? — она бессильно посмотрела на пса.
Михалыч не знал.
*****
Похороны баба Катя взяла на себя. Соседи помогли. В общем, как надо похоронили Ивана Петровича. Потом баба Катя пришла прибраться в доме деда. Вытащила бумаги из ящика.
Вот тут-то Михалыч и сумел ей помочь. Баба Катя отложила в сторонку старенькую записную книжку, а Михалыч ее узнал. Именно отсюда Иван Петрович брал циферки для телефона. Пес подхватил ее в зубы да и сунул бабе Кате в руку.
— Ты чего это, Михалыч? — не поняла сперва та.
А потом открыла книжечку, зашелестела страничками с загнутыми уголками, вгляделась в синие закорючки и обрадовалась:
— Ну ты гляди, молодец какой! Где же ты раньше-то был? Это же дедова телефонная книжка. Вот номер внучки его, Леночки. Ей хоть позвоним. Сын у Ивана еще есть, но я даже имени его не помню. Не баловал он отца визитами.
Баба Катя, сверяясь с цифрами в телефонной книжке, набрала номер Лены. И вскоре та приехала с каким-то неприятным мужиком.
Навестила могилку деда, о чем-то поговорила с бабой Катей, а потом забрала Михалыча, и они поехали в город...
*****
Когда Михалыча опустили на пол в коридоре, он деловито осмотрелся и пошел исследовать свое новое жилище: кухня, комната, еще одна комната.
«Эта, пожалуй, подойдет, — решил Михалыч и вскочил на кровать. — Не чета дедовой. Залезать легко! Как раз для меня», — мысленно одобрил пес и завалился на подушку.
— Ну уж нет! — взвился неприятный мужик.
Он схватил Михалыча за шкирку, словно какого-нибудь кота, и вышвырнул с облюбованного места.
— Да что ты творишь, Вовка! — Лена бросилась к обиженному Михалычу и подхватила его на руки. — Покалечишь бедного.
— Пусть знает свое место, — Володя недобро посмотрел на Михалыча. — Вон, в коридоре ему кинь одеялко какое-нибудь старое. И нечего ему в комнатах делать.
Михалыч обиделся:
«Ну я тебе покажу, прыщ двуногий, — зло подумал он. — Я у деда в доме ходил где хотел, и здесь себя ущемлять не позволю!»
Он не был вредным псом, но этот неприятный мужик заслуживал мести...
*****
— Лена! — Володькин вопль в шесть утра поднял, наверное, не только Лену, но и всех соседей.
Вскочил и Михалыч. Он так сладко спал под боком у Леночки, видел такие чудесные сны...
— Почему этот опять в кровати? Я же запретил! Я же дверь закрыл в коридор! Как он просочился?
Лена протерла глаза, посмотрела на Михалыча, но ругать его не стала. Набросилась на Володьку.
— Ты мне предлагаешь это в шесть утра выяснять? Ты же полдома перебудил своим ором. Подумаешь, пришел песик ко мне под бок. Не к тебе же. Может, ему страшно и одиноко. Место новое, хозяина потерял. Да прояви ты хоть каплю сочувствия!
Михалыч жался к Лениному боку, а про себя злорадствовал:
«Ага, получил. Будешь знать, как меня за шкирку хватать. Дверь он закрыл. Можно подумать, я ее не открою. Ну да, попрыгать пришлось... Но оно того стоило!»
Дальше — больше: Владимир объявил Михалычу форменную войну. Он запирал его в коридоре, пес открывал дверь и шел валяться на кровати. Владимир пытался отшлепать Михалыча ремнем, тот бежал жаловаться Лене. Володя изгонял Михалыча на балкон, пес выл, пока соседи не приходили ругаться...
Зато с Леной у Михалыча были любовь и взаимопонимание. Правда, он совершенно не понимал, почему его прекрасная хозяйка позволяет противному Володьке царствовать в их доме.
Стирает, готовит, убирает... Да еще и терпит его хроническое недовольство. Особенно по поводу Михалыча.
— Ты помешалась на своем псе! — злобствовал Владимир. — Подумаешь, горе у него. Он даже не понимает, наверное, что дед умер. Для этой шерстяной щетки главное, чтобы его от пуза кормили, ласкали и в кровать пускали! Не смей ему потакать!
— Все он понимает. Не зря же он только на тебя взъелся. Как ты с ним, так и он с тобой. А ты попробуй с Михалычем по-человечески. Посмотришь, что будет, — отвечала Лена.
Но Володя не собирался дружить с каким-то псом. Для него стало делом принципа извести Михалыча. Но мешала Лена. Однажды они здорово поссорились из-за этого. Володька разозлился, хлопнул дверью и пошел заливать обиду в ближайшем баре.
Пил он не то чтобы часто, но всегда с разрушительными последствиями. Этот раз не стал исключением. Домой Володя пришел «на бровях».
— Лена, убирай эту мерзкую щетку из нашего дома. А не то я за себя не ручаюсь, — оповестил он с порога.
— Набрался! — Лена брезгливо поморщилась. — Иди проспись. Завтра поговорим.
Но Володька хотел говорить немедленно. Он схватил жену за руку, дернул на себя.
— Пусти! — Лена попыталась вырваться.
Владимир был пьян и зол. А еще он был сильнее. Он притянул Лену к себе, схватил за плечи и несколько раз энергично тряхнул.
— Ты что думаешь, я на своем настоять не сумею?! Ты думаешь... Да чтоб тебя! — Владимир неожиданно разжал руки.
Ничего не понимающая Лена отскочила. Михалыч висел, вцепившись в Володькину ногу, и утробно рычал. Тот пытался стряхнуть пса. Наконец потерял равновесие, грянулся об пол. Михалыч отцепился, встал между поверженным врагом и Леной, оскалился.
Злой и красный Володька, опираясь о стену, вставал. Казалось, вмешательство Михалыча отрезвило его:
— Вот что, либо этот пес, либо я! Думай! Времени у тебя немного…
Оглушительно хлопнула дверь, и шаги Володи застучали по лестнице.
— Спасибо, Михалыч, — выдохнула Лена. — Спас.
*****
Они жили вдвоем уже неделю, Владимир не звонил. Видно, решил наказать жену. Но Лена совершенно не чувствовала себя наказанной. Совсем наоборот.
— Слушай, Михалыч, это, наверное, нехорошо, но без Володьки мне гораздо легче. Никто не мотает нервы, не требует повышенного внимания к своей персоне, да и тебя никто из дома не пытается выставить, — делилась Лена с псом.
Они вдвоем валялись на диване и смотрели какую-то комедию, вместо извечного Володькиного футбола.
Михалыч был совершенно согласен с Леной. Без неприятного мужика в доме стало спокойно и как-то уютно. Может, дело было в его вечно недовольной физиономии, может, в его плохой энергетике. Кто знает...
Через десять дней Владимир соизволил позвонить:
— Ну что, избавилась от своего чудовища? — спросил он.
— Это ты о себе?
— Не смешно! — отрезал Володя. — Я интересуюсь: выполнила ли ты мое условие, могу ли я вернуться?
— Нет, Володя. Да и незачем тебе возвращаться.
— Ты вместо меня выбрала пса? — казалось, Владимир вот-вот захлебнется желчью.
— Я выбрала спокойную жизнь и любовь.
Лена повесила трубку. Слушать, как беснуется почти уже бывший муж, у нее не было ни малейшего желания.
Михалыч лизнул хозяйку в щеку. Это было высшим одобрением с его стороны. Он редко давал волю чувствам.
Вскоре Лена с Владимиром развелись, разменяли квартиру. А вот на дачу Володьке так и не удалось наложить лапу. Иван Петрович оставил дарственную на Лену.
Она не стала продавать дом дедушки. Теперь они с Михалычем проводят там лето и частенько навещают бабу Катю.
Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО
Свежие комментарии