Представляю на ваш суд прикольный (не мой) рассказ. Он длинноват, но стоит того.
Как только я узнал, что безнадежно болен, взял да заморозился. В буквальном смысле слова. Как многие сейчас делают. А вот регулятор размораживания поставил не как все. Не на короткий срок. А взял да и трахнул на всю катушку. В аккурат под трехтысячный год.
«Тогда, - думаю, - мою болезнь наверняка вылечат. Люди умнее будут».
И вот стою я в куске льда. Холодина адская. Хуже, чем на Северном полюсе. А ни чего сказать, ни чего сделать не могу. Все оледенело.
«Во, - думаю, - подзалетел. То ли дело в гробу в белых тапочках. Тепло, уютно. Лежал бы сейчас там, как все нормальные люди, и горя не знал.
От скуки мысли всякие дурацкие лезут. Жалко себя так стало. А плакать не могу – слеза оледенела. Ни чего не вижу, ни чего не слышу, ни кому ни чего не скажу. Как в той песне. Дурак, настоящий дурак! Целых тысячу лет еще маяться придется. Одно только утешение – родственники в троицу приходят.
Два года, по моим подсчетам, стою, три, четыре, пять… Потом начисто сбился. Жутко так стало. Долго ли я стоял, не знаю, но вдруг слышу, в моем холодильнике что-то загрохотало, защелкало, и по всему телу холодные ручейки потекли.
«Неужели, - думаю, - трехтысячный год наступил?»
От этого сознания аж мурашки забегали. Делаю шаг из своей ячейки, ступаю на пол и выхожу из холодильной камеры.
Вышел, вижу – люди не люди какие-то бегают. Туда – сюда. Руки-ноги, как у меня, но вдвое короче. А головы, ну словно тыквы. Широкие, желтые. Все очкарики и все трубки курительные посасывают.
Останавливаю одного, что посимпатичнее, и дружески так ему подмигиваю.
- Привет! – говорю.
А сам за рукав его держу, чтобы не сбежал.
- Хухлы-мухлы! – говорит.
Глаза до предела выкатил и меня с интересом разглядывает.
- Вы кто? – говорю.
- Врач.
- Во, здорово! Вы-то мне и нужны. А я из холодильника. Тысячу лет был замороженным, так как безнадежно болел. Теперь меня надо срочно подлечить, пока не умер.
На лице тыквы появилось изумление.
- Так вы что, из доисторического холодильника?!
Радостно киваю головой.
- Во-во! Так это, наверное, теперь называется.
Тыква стала успокаиваться.
- Слышал, слышал о них. А чем, простите, болели раньше?
- В детстве свинкой, скарлатиной, корью. Как все нормальные люди.
Тыква недовольно поморщилась.
- Я вас не про то спрашиваю. Меня интересует ваша последняя болезнь.
- А, понял… О, черт, никак, за тысячу лет название ее забыл!.. Ну от нее еще человека скручивало моментально, и он «концы отдавал». Миллионы людей еще от нее умирали.
- Карбанакус, может? Он до сих пор миллионы уносит.
Я закусил губу.
- Нет, - говорю, - не карбанакус. В наше время такой болезни не было. Эта по-другому называлась… Ну, еще такая загадка у нас была: «В воде сидит, усами шевелит».
Тыква задумалась и захлопала ушами.
- Литературу-то я помню… Тарас Бульба что ли?
- Ну что вы! – говорю. – Как можно! Я про болезнь речь веду. У нее еще название такое простое. На три буквы. Я же повторяю – она миллионы жизней уносила.
Человек радостно вскинул глаза.
- С этого бы и начинали, что на три буквы. Есть у нас такие болезни. Выбирайте любую: хая, шуя, муя, чин, пин и т.д. И каждая ежегодно уносит миллионы жизней.
При этих словах я поперхнулся, закашлялся.
- Как, - говорю, - каждая миллион? В наше время только две было. А то, что вы назвали, - не то. Ну вот в реках у вас должен жить такой…С усами и клешнями…Мясо у него еще такое нежное, нежное. Под пиво хорошо идет. Ага, сам вспомнил! Рак! Живет у вас такой в реках?
Человек задумчиво покачал тыквой.
- Нет, - говорит, - у нас в реках ни кто не живет. Только тритоны. А о этих… самых раках никогда и не слышали.
- Как так? Что, и рыба в реках не водится?
Тыква треснула внизу надвое и весело расхохоталась.
- Ну и чудак же вы! Это же историческое ископаемое. Ведь все давно вымерло. Вы так усердно засоряли водоемы, что сейчас, как вы изволили выразиться, ни черта нет. Время-то идет. У вас, если верить науке, даже животные всякие водились. А теперь «труба дело».
- Во-во, труба дело! Так мы тоже в свое время изъяснялись… И что? Мясо-то хоть какое-нибудь едите?
Тыква напряженно посмотрела на меня.
- А что это такое?
- Ну, животные там всякие. Коровы, бычки, олени. Это все мясо, которое мы употребляли в пищу.
Человек радостно замотал головой.
- Ну, это понятно. Мамонты, динозавры…
- Да нет, - говорю, - эти еще несколько тысяч лет до нас были. А вот коровы… Они еще вот так делали: му-му, му-у… Неужели их нет у вас?
Человек как-то отрешенно поглядел на меня и проговорил:
- Не знаю. Я – врач, а не палеонтолог.
- А что же вы тогда едите?
- Как что? Землю.
- Что-о???
- Землю.
Я недоверчиво посмотрел на человека, а тот, заметив в моих глазах недоумение, весело расхохотался и достал из кармана тюбик.
- Ну и чудной вы! Что же тут особенного? Мы научились расщеплять землю и после соответствующей обработки употреблять ее в пищу.
С этими словами человек отвинтил на тюбике колпачок и выдавил себе в рот какую-то серую массу.
- Все, - говорит. – Теперь через месяц поем. Это вы, дикари, по четыре раза в день лопали. Только время попусту тратили А мы – рационализаторы.
Задумчиво смотрю на «тыкву».
- Так а чем же вы занимаетесь? На что время тратите?
«Тыква» опять треснула внизу и весело расхохоталась.
- Вот вы спрашиваете – на что время тратим? Хотя бы, к примеру, на то, что воспроизводим себе подобных. Видите эти огромные дома? Там люди живут. Видите воздушные трамвайчики летают? Они пассажиров перевозят. Все это и многое другое приходится делать нам. И люди, как вы заметили, уже не те, что раньше были. Они намного умнее и красивее стали. Поэтому и голова, соответственно, приобрела другую форму. У вас она вон какая маленькая. Извините за выражение, смотреть противно. А у нас она от мозга распухает… Вон, руки-ноги какие у вас некрасивые. А все почему?.. Да потому, что нужны они вам были для физического труда. Вы, я слышал, все время косили, кололи, пилили. А у нас все автоматизировано, все механизировано. Поэтому-то природа и совершенствует человека – создает ему грацию. Ей ни к чему такая безобразная длина. Она меняет нашу конституцию. Вот поживете с нами – тоже такой будете.
От этих слов, чувствую, задыхаться начал. Человек с тревогой посмотрел на меня и говорит:
- Вам надо обязательно приобрести вот такой кондиционер. Иначе задохнетесь.
И показывает мне ту самую трубку, которую во время разговора постоянно во рту посасывал.
- У нас, - говорит, - сейчас на планете двадцать миллиардов человек, и кислорода, естественно, на такую ораву не хватает. Но зато мы научились расщеплять воду и добывать из нее кислород. Ни кто бы из вас в то время не подумал такое сделать. Вот, пожалуйста, возьмите – пососите эту трубку, и вам сразу легче будет.
Я послушно сделал несколько вдохов из миниатюрного кондиционера и почувствовал, как тело стало наливаться свежестью.
- Ой, хорошо! – говорю.
И уже пободрее поинтересовался:
- Ну а где же у вас женщины? Что-то я ни кого из них не вижу. Одни мужики бегают.
При этих словах челюсти человека завибрировали, обнажая голые десна, и он сардонически расхохотался. Но, увидев мой недоумевающий взгляд, быстро захлопнул свой рот.
- Это вы про тех, с которыми когда-то брак заключали в загсе, и они потом всю жизнь мужа изводили?
- Да, - говорю, - про них спрашиваю.
- Да что вы! У нас этот вопрос четко поставлен.Только маток оставили. Несколько на каждый город.
Человек вдруг замолчал и испуганно взглянул на часы.
- Вы уж извините, пожалуйста. Мне пора, а то опаздываю. Надо прививки идти людям делать. Да, кстати, вы… раком каким-то болели?.. Я повторяю – о нем ни чего не слышал, но думаю, в наше время вам его бояться нечего. Этот вирус быстро в вас заглохнет. Я бы на вашем месте пошел сейчас со мной и срочно сделал прививки от хаи, таи, маи, шуи… В общем…
Человек зашлепал землянистыми губами, что-то подсчитывая.
- Вам надо сорок-пятьдесят прививок сделать. А то наверняка «дуба дадите». Это очень страшные болезни. Целые селения опустошают.
Я вырвал изо рта человека трубку и несколько раз жадно затянулся.
- Подождите,- говорю, - со своими прививками! Так вы правду сказали, что у вас из женщин одни матки остались?
Человек рассердился.
- А как бы вы хотели, позвольте узнать? Мы ни когда не допустим увеличения их поголовья. Шутка ли, матриархат в ваше время был! Эмансипацию, понимаете ли, устроили! Зато одни только бабки и попадаются при раскопках. Ни одного окаменелого
деда. Молодыми помирали еще. Брюки, слышал, женщины носили, вино пили, курили, сквернословили, словно мужчины… Тьфу! А к тому же, слышал, женщины столько же, сколько мужчины, зарабатывали…
Желтое лицо человека побагровело, на лбу вздулась толстая вена.
- Нет, мы посовещались обо все этом, взвесили и решили деторождаемость на научную основу поставить. Так сказать, на искусственную… Это надежнее…
Человек задрожал от возбуждения, а я торопливо развернулся и побежал… опять в холодильник.
Автор - Игорь Данилов-Ивушкин.
Свежие комментарии