Гриша получил повестку весной, когда уже стояли теплые деньки, и его пьяная компания выползла из зимней спячки на призаборные лавочки культурно развлекаться. Развлекух в Российской глубинке мало, но они есть. Пить мутный самогон, бить друг-другу в кровь ебальники и орать матерные песни под нихера не строящую гитару.
Последнее, ввиду отсутствия слуха мало кого волновало. Ну и хуле, что играющий знает 2 песни и 3 аккорда, а своими воплями составляет местным помоечным котам ебеническую конкуренцию? Главное, что про жисть и от души! Правда на вопли быстренько прибегал участковый Пронькин и разгонял их всех к ебеням, но местных деятелей подкустового творчества это ебло еще меньше, - они просто шли в поля, куда участковый ходить боялся.
В общем, отдыхать в Гришиной деревне не только умели, но и любили. К тому же, в колхоз к бабкам-дедкам в скором времени намечался приезд городских блядей на летний выпас. Родители данных особей женского пола, были, как ни странно, в большинстве своем люди образованные и порядочные. Намучившись с чадом за зиму, они сплавляли ее в деревню, в надежде, что там не вышедшая умишком дочка хоть как-то пригодится по хозяйству. Наивные не знали, или пытались не замечать, что для их дитятки поездка в деревню означала только смену поебочной дислокации: от кроватей на блат-хатах до душистых сеновалов под ясным деревенским небом. Бухло становилось подешевле, хуи повонючей, а так все было зашибись.
Это была отличная новость для всех собратьев по трипперу, который большинство колхозного мужского населения, уже давно намотало от местных давалок в количестве 3-х штук. Для всех, кроме Гриши. Грише предстояло отдавать долг Родине, драя параши где-нибудь на Дальнем Востоке.
Гриша сначала хотел просто подтереться стремной бумажкой и забыть об ее существовании, но к нему, единственному идиоту призывного возраста из всего колхоза, пришел лично участковый. Пронькин знал, что такие как Гриша могут только разбазаривать чужое имущество. Причем, неважно где, здесь или в ебенях. Но здешнее было вверено лично ему, а не какому то гипотетическому прапорщику. Поэтому он и хотел, хотя бы на полтора года избавить родное село от главного претендента на высокое звание распиздяя. Речь была прочитана грозно, внушительно, с демонстрацией пары собственных юбилейных наград вообще, и мозолистого кулака в частности. К тому же, Гришина мама тоже втайне надеялась, что в рядах вооруженных сил РФ сынке если ни не вколотят ум, то хотя бы вышибут дурь.
Так что, как ни крути, приходилось Грише на полтора года забыть про местных блядей и ебнутых сотоварищей. В душе он надеялся, что родственных душ и сладостных дырок он найдет и там, но более реальная перспектива стирать портянки дедушкам не по хуйне тревожила его душонку. Откосить от армии ему не представлялось возможным. Денег в семье было мало, да и не дала бы их на такое дело мамка, перекрестившаяся в жизни всего 2 раза: на свидетельство о смерти мужа алкоголика и на повестку сына продолжателя папиных традиций. Перспектива оторвать себе яйца, чтобы откосить по инвалидности тоже не катила, а в остальном Гриша, воспитанный на свежем воздухе и парном самогоне был здоров как колхозный племенной бычара - Гришин тезка.
И вот настал день Ч. Провожать Гришу в армию собралось вся деревня. Хоть накосячил он здесь порядочно, но деревенский народ по натуре своей незлобивый; с улыбкой и ебальник бьют, и в тарелку добавки подливают. Выпив по стакашечке со взрослыми, молодежь пошла в любимый парк перед клубом на основной банкет.
Самогон лился рекой, нехитрая домашняя закусь весело хрустела на зубах, девки выстраивались целовать будущего героя в очередь, только Грише было как-то не по себе. Наскоро накатив пару стаканов, тот переобнимался с друзьями, выслушал отеческие наставление уже успевших послужить односельчан и, пошатываясь, побрел до родной хаты. Там лег на кровать, включил телевизор и тупо уставился в экран. Дельных мыслей в его пьяной голове отродясь не водилось, а тут и те, которые были, совсем сбились в кучу. После рассказов знакомых дембелей про радости духани и черпачества служить не хотелось страшно, а делать было нечего.
Гриша кое-как навел глазами резкость на экран. По телевизору показывали какого-то генерала.Вот сука, и тут он, подумал Гриша. Генерал рассказывал про каких-то гомосексуалистов, которым, по его словам давно предоставлены отсрочки как больным на голову, чтобы не разлагали своим мерзким видам ряды Российской армии. Типа - ебешься в жопу, иди не в военкомат, а на любимый хуй.
Тут Гриша насторожился. Слово пидорасы, несколько раз слетевшее с языка выступавшего генерала было нашему призывнику смутно знакомо. По его мнению, так называли серьезно прокосячивших людей и, если тебя назвали пидорасом безвинно,следовало крепко набить брехуну ебальник. Еще так звали подкрашенных мальчиков которые сосали хуй и давали в жопу. Ни о каких отсосах и ахтунге речь в их колхозе вообще не шла: таких, если появлялись, сразу забивали колами всей деревней. А плохим себя Гриша, несмотря на довольно бурную молодость, не считал, хотя однажды звание пидорас все-таки заслужил.
Это было, когда он выпил в одну харю общую заначку самогону, несмотря на то, что все его дружки яростно подыхали с похмела. Решил, что мало на 12 рыл 1-го литра. Дружки, излазив все село в поисках лекарства от головы, решили зайти к Грише за стародавней заначкой. Гришино тело они обнаружили, когда тот, виляя задом как подбитый танк, полз на карачках в сеновал отсыпаться. Били его по похрюкивающей тушке недолго, просто сил ни у кого не было, но пидорасом называли, пока не проставился. Так что, к данному эпитету ему было не привыкать.
После недолгих размышлений вопрос с армией решился сам собой,Гриша решил прокосить за пидараса. Все равно, знакомые не узнают, а узнают,да и хуй с ними. Трехлитровая банка самопляса, да пара разбитых морд, стирали из коллективной памяти еще не такие истории.
Наутро, кое-как опохмелившись рассолом и позавтракав, Гриша собрал свои нехитрые пожитки, состоящие из пары вареных яиц, чтоб перекусить в военкомате, да тоненькой амбулаторной карточки с историей Гришиного пьяного полета с чердака. Оделся, и поцеловав прослезившуюся мамку пошел за калитку, на остановку рейсового автобуса.
С доставкой к месту назначения ему повезло. Почти сразу же он встретил Пронькина на стареньком ментовском Урале, который с какой-то радости подвез его до трассы, где можно было поймать попутку. По дороге участковый что-то ему рассказывал из своей армейской жизни, но Грише было не до него; он вживался в образ.Я пидорас, пидорас, пидорас, - вертелось у него в голове.Или пидарас? А может быть педораст? Блядь, спалюсь ведь, если неправильно произнесу. Может у мусора Пронькина спросить, как правильно? Он у нас человек образованный,школу прапорщиков закончил. Да ну его на хуй, еще поймет неправильно. Вот кто точно пидарас,так это он.
Попутку он, как ни пытался, так и не поймал. Видно, из соображений собственной безопасности, никто не хотел везти бритого амбала с опухшим после вчерашних проводов ебальником. Пришлось ждать проходящий автобус. Потрясясь в нем полтора часика и вдоволь понюхав колхозных миазмов, Гриша выгрузился на площадь прямо перед ненавистным военкоматом.
Внутри военкомата было темно и душно. Длинная очередь таких же как он бритоголовых придурков выстроилась к кабинетам врачей. Обреченность на их физиономиях увеличивалась по мере продвижения к последней точке сборки,обитой коричневым дерматином двери с грозной надписью Призывная комиссия.
Гриша уныло пристроился к крайней очереди под табличкой Архив. С каждым шагом к двери пиздюли от дедушек становились все материальнее, а воздух приобретал запах обоссанного очка и мокрой тряпки. К тому времени, когда его очередь подошла, Гриша твердо решил косить. Любой ценой.
- Здравствуйте, - проблеял Гриша зайдя внутрь.Можно?
- Нужно, - не поднимая головы, ответила тетка в очках, сидящая за столом, заваленным делами призывников. Фамилия?
- И-и-иввванов, - коленки у Гриши начинали трястись.
- Ага, есть такой, - тетка вытащила нужную папку из кучи и встала. А что трясешься? Боишься?
- Ддда ннет, я больной! в последнем порыве завопил Гриша.
- Что, детка, служить не хочешь? тетка, нехорошо улыбаясь, подошла к нему вплотную. Держи! она сунула охуевшему Грише в руки папку Дело. Пиздуй на медкомиссию. Посмотрим, какой ты у нас больной.
Первым в медкомиссии у Гриши был терапевт. Пожилая тетка, видимо вконец заебанная дебильными попытками призывников придумать себе все мыслимые и немыслимые болезни, грустно поглядела на Гришу и, вздохнув, спросила:На что жалуетесь?
- На все!бодрым голосом отрапортовал Гриша, окатив врача волной вчерашнего перегара. Потом перепугался, понял, что больные так не разговаривают и, скорчив страдальческую мину, добавил уже тише:Болит у меня.
- У меня тоже болит, - тетка начала злиться.Голова. От вас, дебилов. Что болит? Где? Конкретнее, мне еще 3 часа ваши стоны выслушивать.
- Ззздесь, - Гриша неопределенно ткнул трясущимся пальчиком себе в живот.Бббольно.
- А, а, а, желудок! даже не прикасаясь к потной от жары и перепуга Гришиной тушке, поставила диагноз врач. Да ты не переживай! Болит значит работает. Годен! она поставила в нужной клеточке смачную загогулину. - Следующий!!!
Затем Гриша отправился к хирургу. Изобразив перед его кабинетом умирающего, он поскребся в дверь, вошел, положил на стол перед хирургом свою тощенькую амбулаторную карточку и, тупо улыбаясь, присел на стульчик.
- Ага, - хирург, почитав записи, повернул к Грише голову. - На что жалуетесь?
- Ды вот,это, - Гришу опять хватила мандражка. Я, это,2 года назад с крыши упал. Вниз головой.
- Болит теперь, - хитровато прищурился доктор.
- Ага, - обрадовался Гриша. И еще это, того, кружится, вот.
- Понятно, - хирург взял снимок и повернулся к окну. Ух ты! Посмотрите, коллега, - обратился он к сидящему рядом врачу помоложе. Редкий случай! На снимке просматривается полное отсутствие головного мозга.
- Да, подошедший молодой врач всмотрелся в снимок и озабоченно поцокал языком.Может его, того, в военную лабораторию, для опытов?
- Не надо для опытов! вскочил со стула перепугавшийся Гриша. У меня уже и не болит ничего!
- Ну не болит, так не болит, - ухмыляющийся врач поставил в нужной клеточке роспись.Нет мозгов нет сотрясения. Годен! Следующий!!!
Остальные врачи прошли в том же духе. Гриша вяло мямлил и уже через минуту вылетал из двери с записью в личном деле: Годен. Оставался только психиатр.
Гриша вздохнул, и пошел в туалет. Там он заперся в кабинке, достал из кармана спижженные у мамы из косметички тушь, помаду и фиолетового цвета тени. Кое как наложил трясущимися от страха и позора ручками некое подобие макияжа, спрятал косметику и вышел из туалета. Отчаянно виляя задом и собирая презрительные взгляды призывников и работников военкомата Гриша как можно быстрее продефилировал до кабинета психиатра. Вошел, положил на стол врача карточку, присел рядом, и, растягивая гласные, сказал:Здраааавствуйте!
- Здравствуйте, - молоденькая женщина психиатр удивленно посмотрела на кривую Гришину раскраску. А что это у Вас на лице?
- Кккосметика, - проблеял красный как рак Гриша.Потом набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:Понимаете, доктор, я, это,того,пидарас.
- Может, гомосексуалист? поправила его доктор.
- Нет, доктор, Гриша был готов заплакать от обиды и смущения, - не гомосексуалист. Пидарас!
- Да не вините Вы так себя, - попыталась успокоить его доктор. У Вас, наверное, от этого комплексы.
- Да, доктор! провизжал сквозь слезы Гриша. Комплексы! И пытаясь перебороть рвотные позывы, добавил уже тише:А еще я хуй сосу.
- Господи, до чего же темна наша деревня!всплеснула руками врач.До такой степени довели парня. Да ты не бойся, вот, лучше водички попей, - она налила ему полный стакан тепловатой воды из графина. Не пойдешь ты служить. Там тебя совсем доконают. Слава Богу, у нас таких как ты не забирают. А косметику смой, а то побьют еще за военкоматом.
- Спасибо, доктор, - внутри Гриши все ликовало. Я уж думал все конец мне в армии, - он метнулся к умывальнику, открыл воду и начал яростно соскребать с физиономии штукатурку.
- Да, тяжелый случай, - врач изучала Гришину карточку. У тебя и сотрясение было. А давно у тебя это, ну.., в смысле, давно ты понял, что гомосексуалист.
- Да недавно, перед призывом, - брякнул, вытирающийся казенным полотенцем Гриша. Потом испугался, что психиатр его раскусит и поспешно добавил:Это то, что гомосексуалист перед призывом. А то, что пидарас давно!
- Вообще то это одно и то же, ну да ладно, - врач махнула рукой и начала писать что-то в Гришиной карточке. Слушай, а как у тебя это проявилось? Почему? После травмы головы?
- Нет, доктор, - Гриша понял, что терять ему уже нечего и начал врать напропалую. Я еще в детстве жопой на гвоздик сел. И мне понравилось.
- О! - обрадовалась врач. Так и запишем: Ярко выраженный пассивный гомосексуализм как психологическое последствие прободной травмы анального отверстия острым металлическим предметом. Ну, вот и все, - она протянула Грише его дело. Теперь иди. Я тебе там все, как есть, расписала. По закону ты служить не должен. Но, знаешь, окончательно тебе это может сказать только призывная комиссия. Иди и ничего не бойся. Военком мужик хороший, он поймет.
- Спасибо, доктор. Огромное спасибо! - Гриша схватил свое дело и, все еще не веря в свое счастье, вылетел за дверь.
Вот и он, последний бастион перед вожделенной свободой. Гриша уже чувствовал на губах вкус сельского самогона, а в носу терпкий запах потной пелодки, смешанный с душистым ароматом ночного сена. Он перекрестился и вошел в ощерившуюся дермантином пасть двери с ненавистной табличкой Призывная комиссия.
В кабинете сидело трое. Военком, уже знакомая Грише врач педиатр и совсем незнакомый усатый мужик в форме пограничника. Купец, - догадался Гриша.
- Призывник Иванов на призывную комиссию прибыл! по форме, как было написано перед дверью, оттарабанил он, вытянувшись в струнку.
- Молодец, что прибыл. Давай дело, - военком протянул руку. Врач оживилась, погранец посмотрел на Гришину натертую полотенцем красную морду со следами косметики и недовольно сморщившись, закурил.
- Мда, тяжелый случай, - пробормотал военком, резко сменившись в лице. Посмотрите, товарищив.
- Ярко выраженный пассивный гомосексуализм, гм, - пробормотала врач. Получается, не годен. Погранец, услышав диагноз сплюнул в пепельницу и отвернулся к открытому окну.
- Да, не годен, - протянул военком. Это как же тебя, сынок, угораздило?
Не верят! - пронеслось в голове Гриши.Заберут на границу, суки! Прощайте, бляди.
- Ды, вот так, товарищ военком, - зачастил трясущийся Гриша. Травма у меня. Там все написано.
- Да я вижу, что травма, - военком вздохнул и поднялся из-за стола. Коллеги, если вы не против, я хотел бы поговорить с призывником наедине.
- Да, да, конечно, - врач встала из-за стола и направилась к выходу. Погранец окинул Гришу ненавидящим взглядом и, презрительно кривя губы, последовал за врачом.
- Ну что, Гриша, - военком встал и подошел к новоиспеченному гомосексуалисту поближе. Я тебя понимаю. Я, признаться, сам из таких. Бабы суки они. А мужик с мужиком завсегда договориться сможет, понять. Так что ты не переживай. Служить ты, вероятнее всего, не пойдешь. Этого я не допущу. В мое время такие как ты и я служили, а вот сейчас, слава Богу, нет. Ты даже не представляешь, что мне пришлось перенести, - глазки военкома мечтательно закатились.Но, все это в прошлом. А сейчас тебе придется пройти один тест.
- Ккакой тест? промычал ничего не понимающий Гриша.
- Мой. Авторская так сказать, разработка. Не подумай, что я тебе не верю, просто, ты даже не представляешь, на что готовы призывники, чтобы не служить. А у меня план призыва горит, - с этими словами военком закрыл на ключ входную дверь, расстегнул ремень форменных брюк и достал из трусов здоровенную бордовую залупу. Снимай штаны.
- Ззачем? Гриша затрясся еще сильнее.
- Как зачем? - удивился военком. Ебать тебя буду. В жопу. Ты не бойся, - с этими словами он достал из кармана тюбик, - с вазелином. Я ж не садист. Если ты из наших, из жопошников,так не откажешь же ты собрату в маленьком одолжении? А уж если нет, - военком сунул Грише под нос волосатый кулак, - сгною, нахуй! Нагибайся! У меня времени мало, сейчас врач с купцом обратно вернутся.
Дальнейшее Гриша помнил смутно. При виде приближающегося военкомовского хуя он подхватил штаны, взял низкий старт и стрелой вылетел в окно, вынеся на ушах обе рамы.Годнон! Чмо! Симулянт! Годен!!! - неслось ему вслед, но Гриша был уже далеко.
Через неделю поезд уносил несостоявшегося пидораса на границу нашей необъятной Родины. Иногда, когда Гриша смотрел на меняющийся за окном пейзаж, к нему подкатывала тоска. Но вместе с тоской перед глазами вставала картина приближающейся военкомовской залупы. Гриша вскакивал, тряс головой пытаясь отогнать ужасное видение, а служить в такие моменты хотелось просто отчаянно. Рука сама сжимала зубную щетку и никакие невзгоды уже не страшили будущего воина!
Свежие комментарии