В Венеции послеобеденное время - время сиесты. А еще, что немаловажно, - это время самых дешевых цен на прогулки по знаменитым каналам.
...Совершенно завороженные и восхищенные мы плывем по Гранд - каналу. В гондоле кроме нас с Лешей еще трое пассажиров: молодая влюбленная пара из Твери (это отдельная романтическая история, я потом расскажу) и Вася,высоченный рыжий парень из Тулы, который насмотрелся «непутевых заметок» и сказал себе: «Все ездят, а я - чё?
». Взял на три года кредит и оказался в Италии.Ну, вы понимаете?! Если человеку за одну поездку надо будет отпахать три года, он от этой поездки желает заполучить всё, и это - всё! - должно быть высшего разряда.
Плывем. Гондольер,плотный, гладко выбритый мужчина, лет сорока пяти-пятидесяти, в облегающей тельняшке, с черными, как маслины, глазами, весело поглядывает на нас из-под полей широкополой соломенной шляпы.
Вася непрерывно щёлкает фотоаппаратом, отвлекаясь только на пиво.Влюбленные самозабвенно целуются. Леша в Венеции не первый раз и больше смотрит на мою реакцию, чем по сторонам.
Я же вращаю головой на триста шестьдесят градусов, засыпаю Лешу вопросами, чуть не рыдаю от восторга и, еле сдерживаюсь, от желания расцеловать все, что вижу, включая гондольера…. И не делаю это по одной причине – целоваться с отвисшей от восторга челюстью – задача, поверьте мне, невыполнима!
Чувство нереальности переполняет меня. Я вдыхаю морской влажный воздух, смотрю, как плещется мое отражение в зеленой воде венецианского канала, и все повторяю про себя: «Боже мой – это не сон! Я – в Венеции!».
Про гондольера мы уже и думать позабыли, как вдруг он запел. Тихонько так, замурлыкал что-то себе под нос.
Видимо распевался…
А нас предупредили, что гондольер, если захочет, может что-нибудь спеть. Что есть даже особый вид песен - баркарола. "Специально просить не надо, – перед прогулкой наставлял нас гид, - это бесполезно, но если вам повезет, и он все-таки начнет запевать, вам следует замереть и слушать в молчаливом благоговении".
И мы послушно затихли. Притаились, боясь спугнуть певца, и приготовились внимать…
Да не тут-то было. Наш Вася с характерным звуком открыл очередную банку пива и, кивнув подбородком в сторону хозяина гондолы, громогласно спросил:
- Это чё такое? Это он чё, ПОЁТ?!
Мы, конечно, сразу же зашикали на него, замахали руками и ногами, но… поздно, поздно... Гондольер уже уловил издевку в интонации неблагодарного Василия и гордо замолчал.
Боже, какой позор! Мы втянули головы в плечи, на гондольера даже взглянуть боимся, и только мимикой и жестами обещаем нашему попутчику «счастливое» продолжение его дальнейшей туристической жизни...
На что Василий пренебрежительно хмыкнул, откашлялся, и, глубоко вдохнув, запел:
« Из-за ооо-строва на стреее-жень…..»
Голос у «тульского соловья» оказался неожиданно красивым. Видимо, в ответ на наши красноречивые взгляды, об известных трагических событиях он запел залихватски, с таким остервенелым энтузиазмом, что, казалось, вот сейчас, в качестве припева, он вставит что-нибудь, типа:
«Цыганочка, Аза, Аза,
Цыганочка, черноглаза,
Цыганочка, черная, погадай!», - как это иногда бывает в хмельном застолье…
Но нет, обошлось…. Василий не отступил от канонического текста и благополучно перебрался ко второму куплету. Голос его окреп и зазвучал раскатисто и плавно, и, в уже классической манере, он продолжал последовательно выводить куплет за куплетом:
«……...Брови черные сошлися –
Надвигается гроза.
Алой кровью налилися
Атамановы глаза…»
Первоначальное наше желание - утопить Васю, как персидскую княжну - потихоньку отступило перед его самозабвенным исполнением.
Было нестерпимо жарко. Вася, от жары, пива и выразительного пения тоже стал алым, как «атамановы глаза», но сдаваться не собирался.
В итоге к седьмому куплету сдались мы. Проникновенное Васино пение и несомненная отвага растопили наши сердца. Сначала Леша, потом я и, наконец, тверские влюбленные, из солидарности и, что греха таить, от гордости за соотечественника, подхватили священное:
«…Волга, Волга, мать родная
Волга – русская река
Не видала ты подарка
От донского казака…»
Наше протяжное пение понеслось по «окрестным берегам» и растворилось в бесчисленных протоках. Мы видели удивленные лица, жесты. Кто-то что-то кричал нам из встречной гондолы, но мы уже « грянули… удалую на помин … души» незадачливой персиянки.
И допели песню до конца!
© Copyright: Елена Лозовая
Свежие комментарии