Своё, пережитое и выстраданное...
Каждый раз, когда мне приходится слышать от мужчины что "он-то уж знает, что такое рожать", память услужливо подсовывает мне ряд картинок. Да-а, я тоже знаю, что знают некоторые мужчины, которые утверждают что знают то, чего знать им в принципе не положено.
В бытность мою студенткой ВУЗа довелось мне поработать медсестрой хирургического отделения. Специализированного. Узкоспециализированного. Основная часть пациентов, поступающих к нам, страдала от очень деликатной проблемы, именуемой геморроем. Кто сталкивался - поймет о чем речь, кто нет - Дай Бог и не знать этого. Никогда... Больница была Республиканского значения, и основная часть пациентов приезжала из районов, и в этом тоже была своя специфика. А еще, постольку-поскольку операционная область находилась в ... хм ... том месте где после операции штаны мешают, то первые сутки-трое все без исключения ходили по отделению в белых больничных сорочках, длинных и широких, стандартного размера 44-60. Если женщины поверх стыдливо и привычно накидывали халатик, то мужчинам халатов не полагалось... Вот и курсировали они по маршруту палата-коридор-туалет в длинных белых одеяниях... Без штанов... Эдакие "архангелы", только без крыльев. Для тех, кто, Слава Богу, не в курсе, хочу пояснить: сама операция - процедура довольно неприятная, но самое неприятное после нее - это первый раз сходить в туалет... По-большому. И именно для того, чтобы оттянуть и облегчить это действо, прооперированные пациенты практически на солнцеедение переходят, в первые трое суток...
Тот пациент, о котором хочу рассказать, тоже поступил из района, хитренький такой бабай раннего пенсионного возраста. Он сам утверждал что всю жизнь скотником проработал, но лежавшие с ним в палате мужики доверительно сообщали мне, что бабай-то, на самом деле не так прост, как хочет показаться:"Знаешь, Наталья, как он дату ставит? Не как мы - 28.07.96г., а наоборот, по-европейски, 96.07.28, явно каким нибудь счетоводом-бригадиром-председателем был..." Несмотря на свое субтильное телосложение , от отсутствия аппетита бабай не страдал, свою порцию съедал полностью, от добавки не отказывался, компанию за столом соседям по палате составлял регулярно, но своим делиться не спешил. Вид имел простодушно-хитренький, был говорлив, в речи старательно мешал русские и татарские слова и постоянно что-то записывал в амбарный блокнот.
Прооперировали его в плановом порядке, операция прошла гладко, а вот дальше... Ограничивать себя в еде бабай не собирался,поэтому и потребность освободиться от её остатков настигла дедка несколько раньше, чем полагалось медицинскими "нормами". Дежурили мы в тот день вдвоем с напарницей, и были мы обе непристойно молоды, тощи и мелкорослы. В общем транспортировка больных представляла для нас чисто физическую трудность. Часам к восьми вечера на вторые сутки после операции захотелось бабаю в туалет. Очень сильно захотелось. А швы-то после операции все ТАМ!... И болит все это неимоверно!... И терпеть больше сил нет... Все, что было в наших силах для несчастного страдальца мы сделали, но ничего не помогало. Делать пятый(или уже восьмой?) обезболивающий укол за два часа уже страшно - а вдруг сердце... того... Вот и стоял наш бабай ... посреди коридора, раскорячив ноги и просунув между ними голову, обхватив себя для устойчивости руками под коленки и орал дурниной. Белая "архангельская" рубашка была закинута на стриженную седым ёжиком голову, тощий, голый старческий зад своим единственным прооперированным глазом смотрел в высокий больничный потолок, прямо на белые матовые плафоны, то, чему полагалось висеть, висело на полагающемся месте и... дед орал, орал и орал... Мы, как две курицы в белых халатах скакали вокруг не в состоянии успокоить одуревшего от боли старика, несколько раз, при активном содействии других пациентов и медбрата из соседнего отделения нам все-таки удавалось "водворить" его в палату и уложить в постель, но... через 5-7 минут картина была прежней. Пациенты, уже прооперированные и идущие на поправку, столпились в коридоре, предлагая нам свою посильную помощь и делясь своим опытом, пациенты, которым операция ее только предстояла, белели от ужаса и вынашивали планы бегства из отделения. В ночь, пешком, в родные города и села.
Часам к двенадцати ночи, не выдержав непрекращающегося ора ко мне подошел медбрат из реанимации, красавец грузин, так-же как и я - студент, и сунув мне ампулу препарата, применяющегося в анестезиологии и психиатрии прошептал:"Слюшьай, Наташьа, сдьельай ему это... все сраззу... добавь того... и того... и сдьелай... все вместье... пусть спит, а то у нас тоже... больные... только это... давление... чтоб не упало... пусть лежит! и не встает! До утра ему хватит."
Мы сделали... Всё, как было сказано... Через два часа бабай стоял на том-же месте, в той-же позе и орал. Давление было в норме. Как закончилась наша смена я не помню. Когда через двое суток я пришла на следующее дежурство, меня встретил сияющий дедок, и хитренько улыбаясь сообщил :"А я ведь сына родил!Талгатом назвали!"
В бытность мою студенткой ВУЗа довелось мне поработать медсестрой хирургического отделения. Специализированного. Узкоспециализированного. Основная часть пациентов, поступающих к нам, страдала от очень деликатной проблемы, именуемой геморроем. Кто сталкивался - поймет о чем речь, кто нет - Дай Бог и не знать этого. Никогда... Больница была Республиканского значения, и основная часть пациентов приезжала из районов, и в этом тоже была своя специфика. А еще, постольку-поскольку операционная область находилась в ... хм ... том месте где после операции штаны мешают, то первые сутки-трое все без исключения ходили по отделению в белых больничных сорочках, длинных и широких, стандартного размера 44-60. Если женщины поверх стыдливо и привычно накидывали халатик, то мужчинам халатов не полагалось... Вот и курсировали они по маршруту палата-коридор-туалет в длинных белых одеяниях... Без штанов... Эдакие "архангелы", только без крыльев. Для тех, кто, Слава Богу, не в курсе, хочу пояснить: сама операция - процедура довольно неприятная, но самое неприятное после нее - это первый раз сходить в туалет... По-большому. И именно для того, чтобы оттянуть и облегчить это действо, прооперированные пациенты практически на солнцеедение переходят, в первые трое суток...
Тот пациент, о котором хочу рассказать, тоже поступил из района, хитренький такой бабай раннего пенсионного возраста. Он сам утверждал что всю жизнь скотником проработал, но лежавшие с ним в палате мужики доверительно сообщали мне, что бабай-то, на самом деле не так прост, как хочет показаться:"Знаешь, Наталья, как он дату ставит? Не как мы - 28.07.96г., а наоборот, по-европейски, 96.07.28, явно каким нибудь счетоводом-бригадиром-председателем был..." Несмотря на свое субтильное телосложение , от отсутствия аппетита бабай не страдал, свою порцию съедал полностью, от добавки не отказывался, компанию за столом соседям по палате составлял регулярно, но своим делиться не спешил. Вид имел простодушно-хитренький, был говорлив, в речи старательно мешал русские и татарские слова и постоянно что-то записывал в амбарный блокнот.
Прооперировали его в плановом порядке, операция прошла гладко, а вот дальше... Ограничивать себя в еде бабай не собирался,поэтому и потребность освободиться от её остатков настигла дедка несколько раньше, чем полагалось медицинскими "нормами". Дежурили мы в тот день вдвоем с напарницей, и были мы обе непристойно молоды, тощи и мелкорослы. В общем транспортировка больных представляла для нас чисто физическую трудность. Часам к восьми вечера на вторые сутки после операции захотелось бабаю в туалет. Очень сильно захотелось. А швы-то после операции все ТАМ!... И болит все это неимоверно!... И терпеть больше сил нет... Все, что было в наших силах для несчастного страдальца мы сделали, но ничего не помогало. Делать пятый(или уже восьмой?) обезболивающий укол за два часа уже страшно - а вдруг сердце... того... Вот и стоял наш бабай ... посреди коридора, раскорячив ноги и просунув между ними голову, обхватив себя для устойчивости руками под коленки и орал дурниной. Белая "архангельская" рубашка была закинута на стриженную седым ёжиком голову, тощий, голый старческий зад своим единственным прооперированным глазом смотрел в высокий больничный потолок, прямо на белые матовые плафоны, то, чему полагалось висеть, висело на полагающемся месте и... дед орал, орал и орал... Мы, как две курицы в белых халатах скакали вокруг не в состоянии успокоить одуревшего от боли старика, несколько раз, при активном содействии других пациентов и медбрата из соседнего отделения нам все-таки удавалось "водворить" его в палату и уложить в постель, но... через 5-7 минут картина была прежней. Пациенты, уже прооперированные и идущие на поправку, столпились в коридоре, предлагая нам свою посильную помощь и делясь своим опытом, пациенты, которым операция ее только предстояла, белели от ужаса и вынашивали планы бегства из отделения. В ночь, пешком, в родные города и села.
Часам к двенадцати ночи, не выдержав непрекращающегося ора ко мне подошел медбрат из реанимации, красавец грузин, так-же как и я - студент, и сунув мне ампулу препарата, применяющегося в анестезиологии и психиатрии прошептал:"Слюшьай, Наташьа, сдьельай ему это... все сраззу... добавь того... и того... и сдьелай... все вместье... пусть спит, а то у нас тоже... больные... только это... давление... чтоб не упало... пусть лежит! и не встает! До утра ему хватит."
Мы сделали... Всё, как было сказано... Через два часа бабай стоял на том-же месте, в той-же позе и орал. Давление было в норме. Как закончилась наша смена я не помню. Когда через двое суток я пришла на следующее дежурство, меня встретил сияющий дедок, и хитренько улыбаясь сообщил :"А я ведь сына родил!Талгатом назвали!"
Свежие комментарии