В газете вычитала красивые стихи про любовь.
В душу запали две строчки:
Ты моё природное явление,
Я, как нежный дождь, тебя люблю.
Ниже, для тупых, прилагалось объяснение, почему стихи замечательные.
Потому что пронзительные, правдивые и доходят до каждого сердца.
Согласна.
Однако замечу, что нежными дождями природные явления не ограничиваются.
Возьмём, например, мою приятельницу Ю.
Быть знакомым с нею – всё равно что жить на плоском островке в безбрежном океане.
То бишь танцуешь вокруг костра что-нибудь воинственно-ритуальное, травяную юбку красиво колышет лёгкий бриз, ожерелье из хорошо вываренных костей подпрыгивает в такт на высокой груди, но тут горизонт подозрительно вспухает, и через минуту ты c недожёванным куском врага во рту уже цепляешься за безнадёжную щепку и сильно обижаешься на маму, не научившую тебя экстремальному плаванью.
На Ю. свалилось наследство от дальней прабабушки – энная сумма и антикварные часы с кукушкой.
Деньги тогда стремительно дешевели, и Ю. спасла их, вложив в недвижимость – купила дачу.
Летом она мне позвонила: - Что ты в городе киснешь? Давай, приезжай.
Отговориться усталостью не удалось. – Вот и отдохнёшь, - припечатала Ю.
С цунами вообще сложно договориться.
И в субботу я потащилась на свежий воздух.
Забвение и тлен – такие слова приходили в голову при взгляде на покосившуюся халабуду и заросший разнообразным бурьяном участок.
Ну, какие деньги, такая и недвижимость.
- Сейчас на скорую руку перекусим, а потом быстренько достроим сортир, - сказала Ю.
Похоже, на лице у меня нарисовался недоуменный и очень вопросительный знак, потому как Ю. добавила: - Братец яму выкопал, каркас соорудил, нам только доски на стенки прибить. Это ж тьфу, плёвое дело. У нас с тобой на двоих два красных диплома, что мы – с сортиром не справимся?
На моё замечание, что доски лучше прибивать мужскими руками, Ю. фыркнула: - Где я тебе найду мужские руки? Братец в командировке, с Ванькой разругалась, а соседей просить – так может у кого и соседи, а у меня – звери рыкающие и аспиды шипящие. Им не нравится, что я хожу в купальнике. Кстати, ты свой взяла?
(В то время купальники мы шили сами. Те бронебойные, что продавались в магазинах, надеть можно было только от полного отчаяния. А так – несколько лоскутков, пара верёвочек и вот вам ну не то чтоб откутюр, но почти рядом.)
Скелет сортира стоял у самого забора, практически на улочке.
- Слушай, а чего это вы его так странно расположили?
- А того, что у меня бестолковый брат. Говорила ему - за смородиной копай, за, а не перед. А что, думаешь, лучше за кусты перенести?
Копать, засыпать ранее вырытое, переносить и прибивать – гораздо хуже, чем просто прибивать.
- Никаких переносов, - поспешила сказать я. – Так даже удобнее. Можно здороваться со зверями и аспидами не сходя с места, в щёлочку глянул, видишь – идёт, дверь распахнул – здрасьте вам, Марьиванна! Как здоровьице?
Короче говоря, мы начали прибивать эти гадские доски к этому гадскому остову.
Я не подозревала, какие причудливые формы могут принимать гвозди, не желающие вбиваться. Наглядные пособия для учебника Топология для чайников.
Ещё интересно, что попадание молотком по пальцу освежает память: в ней всплывают слова, услышанные в детстве от нехорошего мальчика Юры Т.
Через час у сортира материализовался пузатый дядька-сосед, посмотрел, повздыхал, сказал: - Ну кто ж так делает?! Дай сюда! – и сноровисто приколотил две доски. И уже подобрался к третьей, но тут на соседнем участке загромыхало: - Игнат! Игнат, мать твою! Что ты с этими прошмандовками возишься?! А ну домой! Борщ стынет!
Сосед растворился в свежем воздухе, а я поняла, что цунами – пыль супротив прямого попадания метеорита.
Потом на нашем хилом заборчике повисли весёлые молодые люди и начали упражняться в остроумии. Ю. повернулась к ним с молотком в руках и двумя гвоздями в зубах - молодых людей сдуло.
Затем к нам пришёл Николай Петрович. Постоял, полюбовался и предложил: - Девочки, а пойдёмте ко мне холодное шампанское пить!
- Какое шампанское?! Сортир недостроен! – огрызнулась Ю., как бы намекая.
- Что ж, понимаю, как достроите – приходите, вон тот голубой домик, - вежливо сказал Николай Петрович.
А с соседнего участка донеслось громовое: - Николай! С ума сошёл! Профурсеток к себе звать! Я всё Валентине доложу!
- Знаешь, - сказала Ю., - вот я хочу за Ваньку замуж, но как насмотришься на николайпетровичей, так десять раз подумаешь, а надо ли?
В общем, к семи вечера мы этот поганый сортир доколотили.
К этому моменту я готова была прибить к сортиру его хозяйку.
В качестве гальюнной фигуры.
На сам сортир без слёз нельзя было глянуть. Не уверена, что к деревянному сооружению можно применить слово «расхристанный», но применю – оно точно отражает суть. Как если бы сортир неплохо так принял на грудь, расчувствовался, признался в любви и дружбе случайному собутыльнику, а сейчас рванёт рубаху и пойдёт чистить какие-нибудь несимпатичные морды.
Ну ладно.
Счастье было совсем рядом, и тут мы, две краснодипломницы, обнаружили страшное: ежели предполагалось, что в помещение будут заходить-выходить, то не стоило оббивать его досками со всех четырёх сторон. Без входа-выхода сортир теряет свой смысл.
- Всё, больше не могу, поехали отсюда, ещё успеем на электричку - сказала Ю. – Если останусь, спалю тут всё к чертям собачьим! Начну с сортира. А ты, кстати, посвежела. Вот что значит свежим воздухом надышаться!
Когда мы уходили, откуда-то из-за малины невидимый дракон громко сообщил: - Вон они, Валентина Григорьевна, авантюристки эти, вон, идут! Тьфу на них, бесстыжих!
А в электричке обнаружился Николай Петрович.
Без Валентины Григорьевны.
Снова звал на холодное шампанское.
Но мы не пошли.
Мы не такие.
Если молодые женщины в полуголом виде сколачивают дачные туалеты, это вовсе не говорит об их легкодоступности
(с)drevo_z
Свежие комментарии