Она не помнит, сколько лет она проспала. Последнее воспоминание – очень холодно. Её заворачивают в шаль, затем в бумагу, потом еще во что-то. И все. Темнота.
Проснулась скрипка от прикосновения чьих—то рук. Пожилой мужчина в толстых очках нежно гладил ее, трогал струны, постукивал по лаку, зачем-то даже нюхал.
- Да, повезло тебе, матушка. Повезло. Могло быть и хуже. Сколько же лет ты пролежала в шкафу? Судя по тому, какой у тебя расстроенный голос и как облупился лак на твоих изящных боках, не менее 30 лет. А может даже и больше.
Мастер, а скрипка решила, что перед ней именно он, бережно положил ее на мягкую бархатную подстилку и обратился к старой женщине, что стояла поодаль.
-Евгения Спиридоновна, спасем мы вашу красавицу. Она того стоит. Реставрационные работы займут несколько месяцев, а потом заходите. Я вам сам позвоню. Отличный вы принесли экземпляр. Отличный. Конечно, это не Страдивари и не Гварнери, но скрипка не дурна, очень не дурна. Восстановим мы ее красоту и звучание. Вашему внуку идеальный инструмент. Идеальный.
Для скрипки началась новая жизнь. В начале ее разобрали на части. Все было отдельно: гриф, головка, струнодержатель, нижняя дека, струны. Затем её чистили, смазывали, подклеивали, покрывали лаком. У нее кружилась голова от запахов, бесконечных касаний, иногда щипков и ударов. Мастер работал и приговаривал: «Будешь ты, голубушка, краше прежнего. И прославишь своего хозяина. Это я тебе обещаю»
Евгения Спиридоновна, владелица скрипки, увидев ее после ремонта, только всплеснула руками: «Ой, мой отец не видит. Лучше чем была. Но он давно погиб»
-Петенька, Петя, иди сюда. Твой подарок. Я не говорила тебе.
Взъерошенный молодой человек появился в проеме двери.
-Бабуля, какой подарок?
- Я тебе не говорила. Хотела сюрпризом. На день окончания консерватории. Это наша семейная реликвия. Мой отец в последнем письме с фронта написал, чтобы я передала ее внуку, если он станет музыкантом. Осуществит его мечту. Отцу ведь даже не дали доучиться. А потом все закрутилось – завертелось. Я думала, что скрипка была навсегда утеряна. Оказалось, она случайно сохранилась у наших соседей по даче. Они делали недавно ремонт и нашли. А мастер мне ее отреставрировал. Говорит, что очень достойный инструмент.
Бабушка продолжала говорить, а Петя уже прижал скрипку к подбородку. Он трогал струны, он искал изгиб инструмента, и.. Скрипка ожила. Она прильнула к музыканту, она зарезонировала, она услышала зарождающуюся музыку.
Мастер протянул Петру смычок. И … Скрипка и музыкант забыли о мире вокруг. Остались только звуки. Сама жизнь, бурная, мощная, яркая ворвалась в мастерскую реставратора. Радость наполнила сердца. Это скрипка отвечала на каждое прикосновение музыканта. Они стали единым целым.
Когда скрипка пришла в себя, то увидела, что бабушка Пети плачет, а старый мастер довольно потирает руки.
-Да, давно я не слышал такого звучания, такого единения исполнителя и инструмента.
Я, Евгения Спиридоновна, с вас даже денег за реставрацию не возьму. Порадовал меня ваш внук. Великое будущее у него. Не каждому дано так чувствовать скрипку.
С тех пор скрипка поселилась у Петеньки. То есть у Петра Александрова, скрипача – виртуоза.
Ну, как поселилась? Постоянным был только футляр. Все остальное временно. Они ездили по разным городам и странам, летали на самолетах, плавали на морских лайнерах, путешествовали на машинах. Скрипку очень укачивало по дороге. Зная это, ее хозяин по приезду в новый город, вынимал ее из футляра и давал, как он говорил «отлежаться и отдышаться».
Перед каждым концертом они много репетировали. У скрипки были любимые произведения, которые вызывали у нее необыкновенный восторг и счастье. Их чаще всего хозяин играл в небольших залах, где было много цветов и пахло очень дорогими и свежими духами. Скрипка научилась разбираться в запахах, а также в аудитории. Точнее в людях, которые приходили ее слушать.
Больше всех ей нравился зал консерватории в Петербурге. Когда они выходили с Петей на сцену, в зал опускалась благоговейная тишина. На первом ряду всегда сидела бабушка Петра и ее подружки. Эти ее приятельницы были такие трогательные. Они всегда переобувались на концерт, хотя молодежь сейчас этого не делает, а еще надевали красивые шали с цветами или на черные шерстяные платья пристегивали вязаные кружева.
Ах, как они слушали! Как ловили каждый звук. Скрипке хотелось петь и петь, чтобы порадовать этих старушек снова и снова.
-Да, последнее поколение питерской интеллигенции. Нет больше таких.
Это уж Петр говорил ей после концерта.
Она, скрипка называет ее «она», появилась однажды после концерта в их гримерке.
-Ах, Петр Владимирович, вы играете превосходно!
У вас, видимо, очень дорогой инструмент? Ведь на простеньком так не сыграешь
-Нет, не совсем он и дорогой. По нынешним меркам. Это, увы, не Страдивари. Это наша семейная реликвия. Отцу не удалось стать музыкантом. А скрипку мне отреставрировал прекрасный мастер, в прошлом музыкант, он прекрасно почувствовал душу инструмента. Теперь скрипка для меня дороже всех денег хоть и нет у нее громкого имени итальянского маэстро. Но мы друг друга превосходно понимаем. И музыкант нежно прикоснулся к струнам скрипки. Она ответила ему протяжным «дааааа»
С появлением «её» в жизни Петра начались изменения. Не в лучшую сторону. Она заставляла играть Петра не то, что он особенно любил, а то, что модно. Она стала лично составлять гастрольные графики, она диктовала условия выступлений.
Петр нервничал, у него долго тряслись руки, когда она врывалась неожиданно на репетицию. И, ужас, скрипка начала фальшивить! Она ничего не могла с собой поделать! Но она перестала чувствовать душу исполнителя. Она стала ей не понятна.
Скрипка только ощущала агрессию, которая исходит от «нее». От той, что не дает им играть, дышать, чувствовать!
И был позор! Два провальных концерта!
Никогда еще скрипка и ее хозяин не были так несчастны! Никогда!
Потом наступила полная темнота. Скрипку забыли. Никто больше не вынимал ее из футляра и не давал «отлежаться и подышать» перед концертом. Это было мучительно. Быть живой и не жить – для музыкального инструмента, как и для человека – это равносильно смерти.
Проснулась скрипка от звука настраиваемых инструментов. Она оказалась в оркестровой яме. Среди многих таких же скрипок. Может и не таких же, но очень похожих.
Петр, постаревший и с сединой в волосах, бережно прижимал ее к себе.
- Ну, вот, снова у нас с тобой есть работа. Пока солировать не придется. Нужно время. Для восстановления сил и проверки твоего голоса.
Теперь по вечерам они играют в оркестре музыкального театра. Работа не сложная. Главное, что дома они снова репетируют. Руки Петра становятся все увереннее и увереннее, и иногда скрипке кажется, что его душевная боль отступает. Все больше ноток радости она слышит в его исполнении.
И еще скрипка чувствует, что его смычок, его пальцы как-то по – особому звучат, когда на сцену выходит прима театра Елена.
- Хоть бы, хоть бы у них все сложилось, – так думает скрипка. Ведь после того, как из его жизни ушла «она», Петр еще ни разу не играл так вдохновенно, как раньше.
Любую музыку можно испортить, если исполнять ее без любви в сердце. Все последние несчастья Петра от нелюбви. Ему необходимо полюбить. И чтобы его полюбили. Просто необходимо.
Это скрипка, уже как старая бабушка Евгения Спиридоновна, говорит сама с собой.
Тот волшебный вечер скрипка не забудет никогда. В гости пришла Елена. В доме запахло цветами, дорогими духами и … любовью.
Ведь любовь тоже имеет свой запах, свой вкус, свое звучание.
Квартира Петра наполнилась новой музыкой. В этот день скрипка играла для Елены.
Господи! Как она слушала! Как она восторженно смотрела на Петра. Как она потом подпевала скрипке. Именно те любимые арии, которые так обожала скрипка.
Елена поселилась в их доме. Теперь Петр будет сопровождать ее на гастролях. Они снова будут солировать!
Елене разрешается убирать скрипку в футляр. Она гладит инструмент. Она протирает скрипку специальной бархатной тряпочкой. И когда Петра нет в комнате шепчет: «Спасибо, тебе моя волшебная скрипка! Если бы ты знала, как я влюбилась в вас еще много-много лет назад. Я услышала вас по радио и больше не могла забыть. Ведь так могут звучать только те, кто очень сильно умеет любить. И чувствовать друг друга. Я хочу также звучать для Петра как ты. Я учусь у тебя. Ведь нужно просто любить и слушать другого. Правда же?»
-Какая мудрая девушка, – думает скрипка засыпая. Просто слушать друг друга. Только тогда родится настоящая музыка. И никакого волшебства тут нет. Никакого волшебства.
Свежие комментарии