Быль

Дело было в самом конце 80-х годов, когда зарплату не платили, а на ЖД часто и густо сходили с рельсов поезда. Летом в отпуск ездила к родителям на юг, отвозила ребёнка, а чтобы без дела не сидеть, занималась закатками (зимой кушать-то хочется). Обратно везла заготовленное. В тот год дочку оставила еще погреться и поесть фруктов, а сама собралась домой. И то ли год был очень урожайный, то ли жадность меня обуяла, но в багаже собралось 4 коробки, в каждой из которых стояло 6(шесть) 3-х литровых банок с компотами, вареньями, соленьями. По самым скромным прикидкам всё равно тянуло на добрый центнер (это против моих 45 кг). В пункте отправления силами друзей и родных с матюками и гиканьем меня загрузили в вагон и отправили. Мужу была дана телеграмма с настоятельной просьбой в Москве встретить. Отчалили. В купе со мной ехала барышня моих лет и двое мужчин лет по 30-ти. Нам как созданиям юным и хрупким были уступлены нижние полки. Ехали дружно, но без вольностей, все уже были мыслями в Москве. И тут под Ростовом сошел с рельсов товарняк, прямо перед нашим поездом. Затормозить нас успели; тряхнуло, правда, но обошлось без жертв. И всё бы хорошо, но проехать-то никак. Степь, жара за 40, где-то вдали чахлые кустики и обожженные солнцем деревца. Самые быстроногие отправились искать там спасительную тень, остальные коротали время возле вагонов на насыпи. Плач детей, крики «врача! Есть врачи?!» Одним словом – писец, чёрный. Уже поздно вечером нас все-таки отправили – и мы ПОМЧАЛИСЬ! Как мы мчались! Раскачиваясь, подпрыгивая и взбрыкивая на стыках. Во время одного из таких скачков со столика скатилась бутылка из-под воды и ударила мою попутчицу по лбу. Короткий вскрик – и с верхних полок синхронно слетели две тени и тяжелыми осенними мухами начали биться в дверь купе, тихо матерясь и толкая друг друга. Дверь, подвергаемая рассинхронизированным действиям, заколодило… Стук колёс, мат, рывки. Через несколько минут(мы лежим смотрим) мужички переглянулись и как кремлёвские курсанты в почетном карауле, повернувшись друг к другу спинами, полезли на свои полки. Дверь, оставленная в покое, плавно отъехала в сторону…. Улеглись, успокоились. Мне не спалось - опоздание больше 12 часов, а сотовых тогда еще не было у народа. Светало. Вдруг один из наших попутчиков соскочил со своей полки и с возгласом: «Мы не туда едем!» выбежал в коридор. Я рванула следом. Товарищ бегал по вагону, хлопал крыльями и причитал: «Не туда! Развернули!» Я начала судорожно реанимировать в памяти школьный курс географии. Поняв тщетность попыток наложить схему путей сообщения на карту просторов Родины, я робко подергала пробегающего мимо соседа за рукав (мужчины же не страдают топографическим кретинизмом, им география как два пальца об асфальт, не то что мы, слабые женщины) и поинтересовалось, что, собственно, произошло. На что снисходительным тоном лектора из общества «Знание» мне было поведано, что для того, чтобы прибыть на Курский вокзал в Москве, мы должны были ехать через Харьков, а т.к. вышеозначенный населённый пункт мы не проезжали, то, стало быть, ночью нас развернули на другую ветку, и мы едем в другом направлении. Взрыв мозга! «А-а-а», - «понимающе» покивала я и посмотрела в окно. Из предрассветного тумана навстречу поезду выплыли огромные буквы: ХАРЬКIВ. «Профессор» помолчал и отправился спать дальше. Я понеслась к выходу, чтобы с вокзала попытаться дозвониться до мужа. Но толи телефонные аппараты были уже подготовлены к самостийности, толи муж крепко спал, а может и не спал вовсе, в общем, дозвониться мне не удалось. Полная дурных предчувствий, я вернулась в свой вагон… И вот, наконец, Курский вокзал. Предчувствия меня не обманули. Вытолкав свою поклажу по ковровым дорожкам, постеленным в проходе выгона (честь и хвала тому, кто их постелил – коробки мои скользили по ним как по маслу, и я всего пару раз растянулась на полу), я в гордом одиночестве оказалась на перроне. Ни мужа, ни носильщиков. Вот она, смерть водолаза! Бросить нажитое не позволит совесть, а тащить не хватит сил. Слёзы из глаз брызнули звонкими струйками… И тут – глас с небес: «Тебе на такси?» «ДА!!!» - подпрыгиваю и разворачиваюсь на голос в прыжке. Немая сцена. Передо мной стоит (как бы это помягче)… создание чуть выше меня ростом, комплекции засушенного кузнечика с огромным фиолетовым фингалом и ярко выраженным похмельным синдромом. Отчетливо видно было, как у него горят и плавятся трубы. Нет справедливости на свете! Окинув взглядом этого «геракла», еле сдерживая рыдания, я брякнула: «Мне-то на такси, так ты же не донесёшь!» Честное слово, я не хотела его обижать – во мне плескалось отчаянье. Но я оскорбила в нём МУЖЧИНУ! Выпрямилась спина, заиграли желваки. Мужичок молча связал две коробки веревкой, перекинул её через плечо, по коробке взял в каждую руку и …ВСТАЛ… Мамочки! Жилы вздулись, лицо по цвету сравнялось с фингалом … и ПОШЁЛ! Я, тихо поскуливая от страха (помрет – на моей совести будет!), посеменила следом, периодически голося «Миленький, отдохни!» На что в конце концов он выдохнул «Иди!» Направление не указал, поэтому я предпочла думать, что «иди дальше». В те времена пассажиров было гораздо больше, чем таксистов, и на вокзалах ветвилось по две очереди: одна для обычных граждан, другая для льготников. На беду льготная очередь оказалась ближе. Поставив мой багаж в конец этой очереди (у меня духу не хватило сказать, что нужно пройти еще 100 метров) и получив с меня честно заработанное (поймите меня правильно, я не поощряю пьянство, но денег дала больше, чем он просил) МУЖИК пошатываясь пошел прочь. А я приготовилась получать люлей, т.к. народ в очереди своё место защищал как последний рубеж, а я ни по возрасту ни по документам не тянула на ветерана какой-либо войны. По комплекции и воспитанию достойного отпора дать тоже не могла. В отчаянии озираясь по сторонам в тщетных поисках спасения, наткнулась взглядом на человека, стоящего во главе обычной очереди – муж (!!!). Блин! На негнущихся ногах, со вздыбленным загривком, как разъярённая кошка приблизилась и произнесла первое, что смогла выдавить: «Что ты здесь делаешь?!» Согласна, не самый умный вопрос, но и ответ я получила достойный: «Очередь держу»