ну и ладно

- Заходи уж, раз припёрлась. - обычным, буднично-усталым голосом, без интонаций и ударений.
- Я тоже тебе рада. - не вошла, впорхнула. Толи не заметила "тёплого" приёма, то ли привыкла.
- Кофе? - пользуясь пустотой жилья, был в одних х/б плавках: "Неделька для мужчин".
- Ты помнишь какой, - устроилась на привычном месте, на диванчике, как обычно: нога за ногу и руки, устроенные на спинке.

- Помню, - все-таки Гостья и не прилично. Пришлось натянуть "пузырчатые адидасы".
- Как ты поживаешь, - чуть-чуть с любопытством, осматриваясь. Ничего нового. Знакомо всё, вплоть до пятна на обоях, последнего "прости" таракана.
- Хорошо поживал, - теперь, с явным, злым раздражением и плохо скрываемой "радостью" от прихода Гостьи.
- Кому злимся, - "последнее прости" конечно, интересно, а пришла не за этим.
- Тебе и злимся, - хлопотал на кухне. Тарахтел банками, бабахал дверками, дзеленчал электрозажигалкой.
- В чем моя вина, - злость немного веселила. Даже улыбнулась ему в спину.
- А то не знаешь.
- Не а.
- Ладно прикидываться, - кран взвыл поношенной прокладкой, наполняя джезву.
- Правда, не знаю.
- Мы, кажется, с тобой договорились: я тебя не желаю больше знать. Забыла?
- Отчего же. Помню. Но ты позвал, я пришла. Это ты, "свежими новостями ежедневно", похоже, страдаешь.
- Мне кажется, не я страдаю. Кто-то другой. Тот, кто не понимает русского языка! Но могу освежить память кому-то, - выпирающие лопатки вяло шевелились под "засиженной родинками" кожей спины - старательно помешивал кофе.
- Освежи, - игралась, поправляя и разглаживая почти эфемерную ткань на коленках.
- Когда ты последний раз освятила своим присутствием моё скромное убежище, я был рад, дурак старый! Тогда ты тоже пришла нежданно. Но потом, через время, твоё наличие стало причинять сперва неудобство, потом меганеудобство, а в конце концов и боль. Не помнишь?
- Неа, - и по-детски наивное хлопанье умопомрачительно-голубых ресниц. - Не помню... А почему так высокопарно и патетично?
- Чтобы не загнуть, этак в надцать этажей.
- Не помню, чтобы умел.
- Научился. Тебе, между прочим, благодаря.
- "Что-то с памятью моей стало ..." - голос всё такой же: сладкий, манящий, обволакивающий и лишающий воли.
- Слушай! Перестань измываться, а? - и угроза, и раздражение, и досада. Всё и сразу. Вот-вот - и кинулся бы. Но не кинется. Воспитание не то.
- Я и не думала измываться! Лучше скажи - когда спишь, контролируешь себя?
- Стараюсь. К чему вопрос?
- Плохо стараешься. Забыл, как звал меня.
- Это когда я звал? Не помню.
- Да сегодня. Ночью. Во сне и позвал. И... - улыбнулась широко, радушно, многообещающе, - я пришла. Ну или "припёрлась", как ты выразился.
- Блин горелый! Значит снова аутотренинг, плясать на горле у песни? Блин... Опять и снова. Как же надоело. А всё ты, зараза, - по комнате поплыл аромат свежего кофе.
- Неужели я тебе так ненавистна? Неужто тебе плохо со мной? Было, есть и будет.
- Было хорошо, скрывать не стану, - снова захлопали дверцы, зазвенела посуда. - Но тогда с тобой была подруга. В основном она тогда старалась. Ну и я не противился.
- А потом? Что случилось потом? Почему вдруг и ненависть?
- Я понял, что ты просто обманщица.
- В смысле обманщица? - чуть-чуть отодвинулась, чтобы он не задел её журнальным столиком.
- Буквально. Только обещаешь и всё. Тебе веришь и ждешь. И - нет! Понимаешь, просто "нет" и всё. Нереально то, что обещаешь, и ждать обещанного тоже смысла нет. Потому что, кроме голых обещаний, нет ни чего.
- Глупости говоришь.
- Нет не глупости! Очень даже не глупости. Из-за того, что верил тебе, чуть лапки на себя не наложил, в дурку чуть не загремел! Чудом спасся. - разлил кофе по чашечкам и одну из них пододвинул к ней.
- И я виноватая?
- Конечно ты. Никто кроме тебя! Исключительно, как говорится, ТЫ!
- Да в чем?!
- Снова не поняла по-русски? Я же тебе открытым, практически, текстом говорю - обманщица ты, каких свет не видывал. Плохо мне, когда ты рядом. Теперь плохо. Черт. Щас точно заматерюсь, - зло, со стуком, поставил чашку на полировку, чтоб не выплеснуть прямо в милое личико.
- Ах так?! - глаза налились темнотой и решимостью, из небесно-голубых превратившись в иссиня-черные. - Ну как хочешь! Я ухожу! И не вернусь! Так и знай. Никогда не вернусь!! - даже притопнула, вскочив на ноги.
Развернувшись, решительно скрылась в прихожей. Хлопнула дверью, да так, что звякнул "с понтом хрусталь" на люстре.
- Ну и ладно, - руки тряслись. Чуть не обварился. Пришлось снова поставить чашку на столик. - Ну и ЛАДНО!! Мне без тебя намного лучше будет! Тем более, что вот прямо сейчас, - задрав голову, посмотрел на настенные часы, - придёт Уверенность, и мы с ней, пани не надёжная обманщица Надежда, зажгём не по-детски, а как раз по-взрослому и сильно.
Толи совпало, толи нет, но в дверь позвонили.
- Вот! Я же говорил!- с победными нотками в голосе. - Сейчас, сейчас! Уже почти прибежал.
Быстро отнёс ополовиненные чашки на кухню и, стягивая на ходу ненужные в данной ситуации "адидасы", на одной ноге запрыгал к двери, встречать надёжную подругу - Уверенность.