В память о моём друге
Пугаеве Александре Ивановиче.
Наши студенты – самые студентистые студенты в мире. Вот взять американца или англичанина, например. Тому папа с мамой и учёбу оплачивают, и деньги на проживание дают, и квартиру снимут в дорогом районе города, и здоровье застрахуют (не дай бог он ножку сломает…) Только пусть учится. Тот, конечно, старается, рефераты пишет, лекции не пропускает, домашние задания там всякие, до ночи над книжками в библиотеке пыхтит… А как дело коснётся работы, по окончании учёбы, так швах - этого не могут, того не умеют…
- У меня, - говорит,- специализация не та. Я,- говорит,- специалист по энергетике на тепловых электростанциях, а как обеспечить жилой дом или цех электричеством, проводку там провести, счётчик подключить, то - «Меня этому не учили. Специализация у меня другая».
Ха, специализация!.. Узкая у них специализация! Мелко плавают!
Выпускник наших ВУЗов – универсален. Как говорится, и швец, и жнец, и на трубе дудец. Что там говорить – подготовка! Подготовлен и испытан в суровых условиях, а не их – тепличный.
Наш студент, обычно, на первой паре не появляется. Это говорит о том, что вчера была, либо гулянка ажурная, а с утра надо в магазин бежать, чтобы голову поправить, либо с работы не успел, а сейчас отсыпаться надо.
И правильно, чего там ходить на лекцию, если всё равно ничего не поймёшь. Самоистязание только да и всё. Если с утра проснувшись в общежитии, ты глянул на спящего рядом соседа, упавшего ещё вчера вечером от твоего перегара, и первая мысль, пробежавшая в голове, звучала так: «Боже мой, она-то как здесь оказалась? Значит, это она меня вчера принесла? Но я всё равно на ней не женюсь».
А лекции и у других взять можно.
Вот взять, например, Шуру Пугаева. Как его только не называли в институте : Шура Пугаев, Пура Шугаев, Шура Гапуев, Гуру Шагуев… Эта личность, уже на первом курсе, была знаменита своими приключениями.
Не прошло и месяца его учёбы на дневном отделении в институте ( не считая рабфака, конечно), как он уже работал в пяти местах: в котельной, уборщиком, сторожем и дворником в двух местах.
Этот, в отличии от своих соседей, ждавших из дома руку помощи с несколькими банкнотами, кроме того, что себя обеспечивал, ещё и матушке в Альметьевск деньги отсылал. И сам жил неплохо. Комната – самая образцовая в общежитии: на полу- дорожки постелены, на стенах – цветные плакаты Битлов, японок разных… Проигрыватель высшего класса, магнитофон, пластинки, катушки с записями…
А если дежурства совпадали в разных местах - то помогут. Забегает, запыхавшись, в общежитие: - Мужики! Помочь надо двор подмести – пиво ставлю, обещаю! Тут сразу найдётся 8-10 человек. Прибегут во двор на соседней улице, как табун лошадей в степи ( там уже от ветра их сапог чисто станет) – каждому в руки по метле и, через полчаса, весь двор сияет чистотой и порядком.
На следующий день, вечером гулянка. Гапуев, как часто в шутку мы его называли, маленький, кругленький, в очках человек, похожий на героя из сказки про трёх поросят, принёс обещанное угощение – четыре трёхлитровых банки разливного пива.
Соберётся весёлая компания, со своими весёлыми историями, байками, анекдотами. «Песню казанских студентов» распевают, которую ещё до революции студенты университета пели:
Коперник целый век трудился,
Чтоб доказать Земли вращенье.
Дурак! Он лучше бы напился –
Тогда бы не было сомненья.
Так наливай студент студентке,
Студенты тоже пьют вино.
Вино, вино, вино, вино –
Оно на радость нам дано.
А я не пью! Врешь- пьёшь!
Ей богу, нет! А бога- нет!
Так наливай студент студентке,
Студентки тоже пьют вино.
Не пьющие студентки редки-
Они все вымерли давно.
-Шура, расскажи-ка лучше, как ты Витьку накатил!- предложил кто-то.
-Какому, Витьку? – спросили все. – Копылову Витьку, с третьего курса.
Витёк был другом Пугаева. Он тоже жил в общежитии и некоторые знали, что они, ещё в 70-е годы, учились вместе в одном музыкальном училище. Все сразу оживлённо стали просить рассказать. Шура, будучи и сам балагуром, не заставил себя долго упрашивать.
- Я сам, как вы знаете, из Альметьевска, - улыбаясь, начал Пугаев. Город у нас, как политическая карта мира, разделён на дворы. Ну, там Америка, Франция, Германия, Куба, гестапо… Наши дворы назывались в городе «Чили», а мы, соответственно, «чилийцами».
Когда я восемь классов заканчивал, мне преподаватель мой, из музыкальной школы, посоветовал в музучилище поступать. Я и решил поступать туда.
Для этого, он даже заказал для меня, у какого-то мастера в Подмосковье, концертную балалайку из красного дерева. Ну, поступил я в музучилище. Общежитие его у нас во дворе находилось.
Сидели мы с пацанами во дворе как-то, болтали. Все такие хулиганистые – волосы до плеч, как у хиппи, брюки широченные – «колокола», рубахи до пупа расстегнутые. Тут решил я в общежитие зайти. Только зашёл, как меня тут же один пьяный «старый» тормозит. Он увидел, что молодого выцепил, достаёт из кармана деньги и говорит:
-Ну-ка, ты, молодой! Давай быстро за водкой сбегал!
Я деньги взял, вышел во двор и пацанам говорю:
- Пошли, в общагу зайдём! Там, один наглый, «молодого гонца» нашёл, образумить надо. Пацаны зашли в общагу, тот стоит курит, гонца дожидается. Как накатили ему… Вот этот «старый» и был Витёк,- смеётся Шура.
- А деньги-то потом отдал?- спросил кто-то.
- Ещё чего? Самому не хватает! Мы их в тот же вечер прокутили,- ответил Пугаев.
Все укатывались со смеху.
- А потом,- продолжал Шура,- друзьями стали. Сначала Витёк поступил в институт, потом стал меня агитировать. Я в абитуру-то завалил математику, а осенью на рабфак поступил всё-таки.
И в его голосе чувствовалась благодарность Витьку за своевременную и мудрую агитацию.
Но от такого напряжённого графика на учёбу остаётся мало сил. Первая сессия: три экзамена – три банана. Декан вызывает его к себе и хитро так говорит ему:
Саша, тебе как… учёба работать не мешает?
Дескать, чего ты сюда пришёл? Если тебе шибко работать хочется, то никто тебя за определённые места не держит. Пожалуйста!
Пугаеву до такой степени стыдно стало, так речь декана тронула его до самого сердца, что он всё-таки с двух мест уволился. Напрягся, засел за учебники, друзей позвал, чтобы непонятное разъяснили и в дополнительную сессию сдал экзамены.
Гулянки они, конечно, бывали, но учёбу он уже не запускал. Бывало, устанет от учёбы, от работы, чувствует, что надо «пар выпустить», расслабиться надо. Наберёт пива, соберёт кампанию… А потом у него какая-то ностальгия просыпалась, тоска. Когда гости разойдутся, он достаёт из чемодана свою концертную балалайку, выйдет в коридор на табуреточку, сядет и полчаса встряхивает кисть руки. Разминает, значит. А потом, как зарядит «Светит месяц, светит ясно»…
На следующий день, все общагинские смеются в институте:
- Вчера Гапуев опять напился, всю ночь на балалайке «Светит месяц» брынькал. Его состояние так и определяли: если «Светит месяц» брынькает – значит хорошо пригубил.
Но, не смотря на всё это, все продолжали достойную учёбу и успешно сдавали экзамены, защищали дипломы.
Сейчас, многие из них, являются почётными и достойными мужами, научными работниками, крупными специалистами в разных областях и сферах деятельности. Сашка, и после института, в трёх местах работал, и все в разных отраслях. И ещё двум фирмам заказы выполнял…
А они говорят «специализация»… Знаем мы вас!
1 декабря 2007
Свежие комментарии