В белом тулупе с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой,поздним вечером тридцать первого числа, священного месяца декабря в крытую колоннаду, между двумя крыльями Кремлёвского дворца, вышел пресс-секретарь Газпрома Куприянов...
Более всего на свете пресс-секретарь ненавидел запах сала, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать пресс-секретаря с рассвета.
> <Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная делегация Нафтогаза Украины, от которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой>.
На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и Куприянов, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону.
Референт почтительно вложил в эту руку кожанную папку. Не удержавшись от болезненной гримасы, Куприянов искоса, бегло проглядел написанное, вернул папку секретарю и с трудом проговорил:
> Делегация из Украины? К премьеру дело посылали?
> - Да, пресс-секретарь, - ответил референт.
> - Что же он?
> - Он отказался дать заключение по делу и смертный приговор Кабмина. Направил дла рассмотрения хозяйствующими субъектами, - объяснил референт.
Куприянов дернул щекой и сказал тихо:
> Введите.
И сейчас же с площадки парка под колонны на балкон двое мотострелков ввели и поставили перед креслом пресс-секретаря человека лет пятидесяти. Этот человек был одет в старенький и разорванный жёлто-голубой жупан. Голова его была прикрыта белой повязкой с сердечкома, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на Куприянова.
Тот помолчал, потом тихо спросил по-английски:
> - Где деньги?
Куприянов при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Пресс-секретарь был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой.
Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить:
> - Шановный добродию! Повиртэ мэни...
Но Куприянов, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его:
> - Это меня ты называешь "шановным добродием" ? Ты ошибаешься. В Украине все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, и так же монотонно прибавил:
> -Дмитрия Рогозина ко мне.
Всем показалось, что на балконе потемнело, когда Рогозин, предстал перед пресс-секретарём.
Рогозин был на голову выше самого высокого из солдат Таманской дивизии и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил кремлёвские звёзды. Куприянов обратился к Рогозину по-русски:
> - Переговорщик называет меня <шановным добродием>. Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить.
И все, кроме неподвижного пресс-секретаря, проводили взглядом Дмитрия Рогозина, который махнул рукою связанному, показывая, что тот должен следовать за ним.
Рогозина вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из-за его роста, а те, кто видел его впервые, из-за того еще, что лицо Представителя России при НАТО было изуродовано: губы его постоянно искривляла саркастическая ухмылка, полученная на одной из пресс-конференций.
Простучали тяжелые сапоги Рогозина по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке парка у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане.
Куприянову захотелось подняться, подставить висок под струю и так
замереть. Но он знал, что и это ему не поможет.
Выведя переговорщика из-под колонн в парк. Рогозин вынул из кармана нафтогазовика бутылку самогона, и с размаху треснул по кремлёвской стене.
Движение Рогозина было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились. Дмитрий одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая украинские слова:
> - Пресс-секретаря Газпрома называть - игемон. Других слов не говорить.
Говорить -по-русски. Смирно стоять. Ты понял меня или отнять сало с
чесноком?
Переговорщик пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло:
> - Я понял тебя. Не отнимай.
Через минуту он вновь стоял перед Куприяновым.
Прозвучал тусклый больной голос:
> - Имя?
> - Мое? - торопливо отозвался переговорщик, всем существом выражая готовность отвечать толково, не вызывать более гнева.
Пресс-секретарь сказал негромко:
> - Мое - мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть. Твое.
> - Олег, - поспешно ответил хохол.
> - Прозвище есть?
> - Дубина.
> - Откуда ты родом?
> - Из Елизаветовки мы, - ответил связанный, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на западе, есть деревня Елизаветовка.
> - Кто ты по крови?
> - Я точно не знаю, - живо ответил переговорщик, - я не помню моих
родителей. Мне говорили, что я типичный триполец.
> - Где ты живешь постоянно?
> - У меня нет постоянного жилища, - застенчиво ответил Дубина, - я
путешествую из города в город. Могу показать налоговую декларацию.
> - Это можно выразить короче, одним словом - бродяга, - сказал Куприянов и спросил: - Родные есть?
> - Нет никого. Я один в мире.
> - Знаешь ли грамоту?
> - Да.
> - Знаешь ли какой-либо язык, кроме украинского и русского?
> - Знаю иврит.
Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на Дубину. Другой глаз остался закрытым.
> -Расстрелять- устало выдохнул Куприянов.
> -Как расстрелять?- возмутился Дубина - Я парламентёр!!! Вы не имеете права!
Раздался звон. Все непроизвольно посмотрели в сторону Спасской Башни .
> -Полночь- задумчиво произнёс Куприянов.
Дубина всё понял и завыл...
Свежие комментарии