…про Юрия Никулина

"Что Никулин, что Ширвиндт – жуткие люди, оба негодяи. Я, например, никогда не ношу галстук. Знаете, почему? Однажды мне позвонили по телефону и сообщили, что я награждаюсь каким-то орденом, и должен приехать в «Белый дом» в назначенный час 24 апреля. Я вымыл шею, надел галстук, и поехал. Приезжаю, а часовые интересуются: вы что здесь? Я сказал, за орденом приехал. А они в ответ: сегодня не наградной день. Я попросил уточнить: приглашали-то из администрации Президента! Они стали звонить, и чем больше, тем у них погоны сильнее в недоумении подниматься стали: знаете, Дуров, в администрации президента перевернули все наградные листы на полгода вперед, вас там нет…

Ну я начал спускаться вниз по ступенькам. Вижу, стоит Никулин. «Приехал все-таки, дурачок», - сказал мне старый, добрый друг.

Я его чуть не убил. Мы бегали вокруг машины. Я его все пытался ногой достать, и постоянно кричал: ну что, получил. Несмотря на то, что над «Белым домом» развевался государственный флаг, я слова всякие нехорошие кричал.

А чуть позже я получил письмо… из Голливуда на английском. А я этого языка не знаю, в школе немецкий учил. Стал искать переводчика, нашел. Он мне сообщил, что кроме меня приглашается еще и Никулин, а также Дастин Хофман, Аль Пачино и Пол Ньюман. Я подумал, компания неплохая. Звоню Юре, говорю, что мне пришло письмо из Голливуда. Никулин удивился и поинтересовался, не разыгрываю ли я его. Зашел к нему после репетиции, показал. Потом и Никулин нашел такое же послание в почтовом ящике. Но на этом все и закончилось. Мне не позвонили ни через неделю, ни через две. Я связался с Юрой по телефону, а он и говорит, у тебя печать стоит на конверте. Я ответил, да. Он говорит, читай. Я читаю английскими буквами по-русски: счастливого пути, дурачок.

Но я однажды тоже над ним подшутил: отправил его в Санкт-Петербург в его законный выходной на кинопробы, которых не было. Он мне тогда минут 15 по телефону объяснял, кто я такой."

Источник 1

...про Александра Ширвиндта.

 

Непревзойдёнными мастерами розыгрышей во время гастролей выступалиАлександр Ширвиндт и Михаил Державин.

Они начали работать, как и мы, сразу же.

Ещё когда ехали в автобусе от вокзала до гостиницы, они внимательно изучали достопримечательности города. И когда добрались до места, в их светлых головах уже созрел гениальный по простоте план.

И вот они сидят в гримёрной. Задумчивые, сосредоточенно о чем-то размышляющие. Тут же гримёр. Все молчат. Наконец Александр не выдерживает, тяжело вздыхает и с досадой бормочет:

— И почему мы взяли только по одному!.. Да и рубашки надо было брать по три, а не по две...

— Я говорил,— слабо оправдывается Михаил.

— Говорил...

Опять молчат.

— Ладно, Саша,— успокаивает товарища Михаил,— завтра поедем и еще возьмём.

— А вдруг уже не будет? — беспокоится Александр.

— Да нет, ты же видел — там было много.

Гримёр начинает волноваться.

— Вы о чём, ребята?

— Да ни о чём, просто так.

Но тот уже почувствовал, что это не «просто так», и начинает канючить:

— Ну что, жалко, что ли, сказать? Сами же говорите, что там много.

— Ладно, чёрт с тобой,— сдаётся, наконец, Александр и смотрит на друга.— Сказать, что ли?

— Да уж говори,— обречённо соглашается Михаил.— От него ведь не отвяжешься.

— Улица Чкалова, дом 4,— шёпотом произносит Александр, оглядываясь на дверь.

— И что там? — гримёр тоже переходит на шёпот.

— А там продают английские замшевые пиджаки по цене двух бутылок и рубашки любых расцветок. Сколько здесь три — в Москве одна стоит. Да и не найдешь таких в Москве.

— А что так дёшево? — недоверчиво спрашивает гример.

— Наверняка, контрабанда,— делает предположение Михаил.— Им, видно, нужно быстрее сплавить товар. Только ты — никому!

— Да вы что? Могила! Гримёр несколько минут мнётся, потом не выдерживает нервного напряжения и осторожно спрашивает:

— Ребята, я вам, наверное, уже не нужен?

— Конечно. Иди отдыхай.

Гримёр пулей выскакивает из комнаты и вот уже почти вся труппа мчится на такси, на частниках, на попутках на окраину города: на улицу Чкалова, дом 4, дом, который приметил Ширвиндт еще при въезде в Пермь. Приезжают и видят задрипанную керосиновую лавку. Но гримёр-то понимает, что все это камуфляж, и начинает давить на продавца.

— Чего вы боитесь? Мы московские артисты: сегодня здесь, завтра — там. Никто ничего не узнает. Все будет шито-крыто. А мы у вас весь товар заберём.

— Какой товар? — ничего не может понять продавец.— Вот мой товар — керосин. Хотите — берите, хоть весь! Какие замшевые пиджаки? Вы с ума сошли! Какой дурак будет держать в керосиновой лавке замшевые пиджаки?

Все лезут в лавку, чтобы лично убедиться, что пиджаков, действительно, нет и, в конце концов, убеждаются.

Назад едут все вместе автобусом. Мрачные и с желанием мести. А кто виноват? Гримёр виноват.

.

.

Источник 2