Этот ритуал выгула Веньки они с мужем распределили. Наталья с трудом поднималась утром. Выйти на улицу в ранний час для неё было очень напряжно. Поэтому утренние прогулки с собакой давно взял на себя муж, а ее время – вечернее.
Венька обследовал знакомую территорию иногда быстро, подгоняемый хозяйкой, потому что непогода, или просто у хозяйки не было желания гулять по жилым кварталам, а иногда довольно продолжительно.
В хорошую погоду Наталья любила эти вечерние прогулки. Они шли по одному определенному и удобному кругу жилых кварталов.
Веньку они завели, когда их дети ещё были подростками. Из шустрого песика, пристающего к прохожим, уже давно вырос хоть и мелкий, но все же степенный пёс, знающий что можно, а что нельзя, и не отстающий от гуляющей хозяйки. За ним не нужно было следить.
И выработалась у Натальи такая не вполне приличная привычка: она смотрела на окна. Не то чтобы заглядывала, нет. Но смотреть на этих улицах было особо некуда, и её взгляд неизменно притягивали окна.
И что за привычка!
Они гуляли и мимо новостроек с окнами безликими и одинаковыми. Этакими человейниками, где живут сотни, а то и тысячи людей. Наталья смотрела на них издали, представляя какая там, за этими окнами, кипит жизнь. Столько разных семей, разных судеб, проблем и радостей собралось за ними.
Окна, которые выходили во двор в таких домах были немного другие, они как будто пугливые – зашторенные, отгороженные и настороженные. Ну и правильно: нечего давать совать нос в свою жизнь таким вот подглядывателям.
И что за привычка!
Наталья ругала себя, пыталась отучиться, но взор устремлялся на окна опять и опять. Она не подглядывала, она наблюдала и философствовала.
Она представляла какие там живут люди. Ведь люди очень похожи на свои собственные окна.
Любимыми окнами Натальи все же были не эти окна многоэтажек. Обойдя квартал, они с Венькой выходили к старым трехэтажным постройкам с лепниной.
За многолетие прогулок Наталья уже знала их. Они были, как старые друзья. Лучше, когда людей в окнах не видно вообще, но иногда случается, что увидишь бытовые сцены, так явно характеризующие обладателей окон.
Тут клетчатые кухонные шторки и всегда, слабо видимая, но определяющаяся по хлопотливости и рассаде на подоконнике хорошая хозяюшка.
Вон там, на третьем этаже мальчишки дерутся подушками. Эх, лихо! Наверняка, родителей дома нет.
В этом окне виден край старого календаря пятилетней давности с иконой, вероятно, хозяева застыли в том времени. А вон люстра, такая же, как была у мамы.
Тут влюбленные воркуют на балконе, а может – молодожены.
А на том балконе старик с бутылкой пива. Может прячется от жены?
А вот в окне мужчина с голым торсом ... ой! Стоп. Наталья отводит глаза, вот это уже неловко.
И что за привычка!
Но глаза опять и опять возвращались на окна.
Окно – это право каждого на кусочек неба, но иногда было такое ощущение, что людям это небо и не требуется, как и окно.
Наталья мысленно распределяла окна, на те, из которых льется тепло и те, за которыми люди несчастны. Бывало, что за окном праздник, но это не означает счастье. Скорее всего это показной праздник. Почему-то чувствовалось.
Даже яркие и светящиеся окна могут обернуться обманом. И дорогое убранство окна не всегда определяет счастье. И такие окна могут таить за собой одиночество и тоску.
А вот счастливые окна Наталья определяла сразу и очень их любила. Бывало и окно обычное, и шторы старые, и подоконник завален, но чувствуется за окном душа. Там пьют вечерами чай, там разговоры и там живёт любовь.
Счастливые окна стали редкостью в наше время.
Было и любимое окно у Натальи. На первом этаже в доме с высоким цокалем одно деревянное окно благоухало цветами. Герань в тяжёлых глиняных горшках с вишенками цвела невероятно и почти всегда. Сиреневые с опушкой, бордовые и белоснежные оттенки делали окно праздником. Сбоку окна шли деревянные полочки тоже уставленные цветами, а на самой верхней – вьюн. Он аккуратно вился по всему периметру окна, окаймляя его и озеленяя ещё больше.
Наталья никогда не видела его хозяйку, но её присутствие чувствовалось. Она представляла ее. Вероятно, это была пожилая женщина, аккуратная хозяюшка, когда-то у неё был свой огород, а теперь всю душу она вкладывает в эти цветы. Наверное, она разговаривает с ними, как с людьми, а они отзываются ей бесконечным цветением.
Наталья сочиняла бесконечные истории об обитателях окон, представляла интерьер, привычки, отношения. Здесь, на прогулках, вот так отвлекаясь от повседневных своих проблем, она отдыхала. И хозяйку этого окна она представляла с неизменной голубой леечкой.
Время шло. Сейчас уже не хозяйка бегом бежала за Венькой, а он, состарившийся, семенил следом.
– Давай, давай, Веня! Тебе надо ходить, – подбадривала она пса.
Окна тоже менялись. Вот уже на том подоконнике, за которым дрались мальчишки – ноутбук и книги. Вероятно, они уже студенты.
Там, где стояли влюбленные, начиная с ползунков, росла вместе с обитателями на верёвках детская выстиранная одежда. Давно не видела она пьющего пиво на балконе старика.
Но больше всего Наталью беспокоило окно с геранью.
Однажды вдруг она увидела, что цветы пожухли. Вероятно, их никто не поливал. Теперь она уже спешила к этому окну. Оно уже не отражало солнечных бликов, покрылось пылью. Цветы умирали. В конце концов в горшках уже остались сухие ветки и пеньки. Вьюн продолжал висеть сухими лианами с пожухлой листвой.
Таким окно стояло долго.
Наталья не раз порывалась завернуть в подъезд и эту квартиру на первом этаже, но останавливала себя. Что она скажет? Что наблюдала за окном? Чужие люди... Неловко. И она шла дальше.
Однажды все же зашла во двор, обнаружила домофон и, делая вид, что просто гуляет с собакой, побрела на улицу. Она ещё надеялась, что хозяйка вернётся. Но время шло и все оставалось по-прежнему.
И вот забрела во двор она опять. На скамье сидели двое пожилых женщин. И Наталья осмелилась спросить:
– Здравствуйте, а вы не скажете как найти хозяйку квартиры слева на первом этаже этого подьезда?
– А зачем она вам? – как-то удивлённо спросила одна из женщин.
– Цветы уж больно хороши были на окне, да вижу завяли. Хотела спросить, не остались ли отростки. Купила бы даже.
– Да, не-ет, ничего уж не осталось. Квартиру они продали, а новый хозяин все не въедет. Зачем купил? Стоит – пустует...
– А где же теперь старые хозяева?
– Хозяйка. Она одна жила, Натальей её звать. Стара стала, сын забрал.
– Ясно. Извините за беспокойство, жаль, конечно, но что поделаешь.
Наталья уже попрощалась и было пошла в переулок, но услышала разговор женщин.
– Всем деньги нужны, а о стариках не думают... Как она теперь там одна-то? Бедная женщина.
Наталья вернулась. Присела рядом, попросила рассказать поподробнее. А они и рады. Чего б не рассказать?
Наталья в последнее время страдала старческой деменцией. Но проявлялось это крайне редко. Так иногда позабудет что, устанет – немного заговаривается. Но в целом жила очень хорошо, в магазин – сама, в собес – тоже. Дома так вообще чистота идеальная.
Но сын решил, что квартиру надо продать. Всем сказал, что мать к себе забирает, а потом соседи узнали, что сын определили её в пансионат, типа – подлечиться.
– Я как услышала, что пансионат в Дементьеве, всё и поняла: ничего она там не лечится, потому что и не пансионат это, а дом престарелых. У меня друг сына туда тоже мать "подлечиться" определял. Знаю, что за пансионат! А квартиру продали. Некуда возвращаться. Вот так вот.
– В Дементьеве? Далеко. Жаль, такое окно у неё красивое было.
– Верно, хоть бы цветы забрали, или б ключ оставили. Разве ж я б не полила..., – женщина утирала слёзы.
Наталья уже поняла, что разворошила воспоминаниями и жалостью к соседке душу и, попрощавшись, ушла.
Окно ещё долго умирало, глиняные горшки так и стояли с сухими ветками.
Но вот однажды осенью Наталья вдруг увидела вместо старых деревянных рам на окнах этой квартиры новые пластиковые евроокна, оклеенные синей защитной лентой.
Она обошла дом и увидела большую кучу строительного мусора во дворе. Тут были выломанные окна, утварь и те самые керамические глиняные горшки с вишенками. Один оказался расколотым, а два других вполне себе целые. Наталья взяла их. Разрешения спрашивать тут было не у кого, это был уже мусор.
Муж удивился. Зачем? Дома все цветы в красивых пластиковых одинаковых кашпо. Но Наталья ещё и сама толком не могла объяснить, зачем она их принесла.
Но на следующий день ноги понесли в магазин цветочный. Она быстро нашла герань белую и очень долго искала бордовую. Обошла несколько точек – как будто и нет такой. Наталья купила все для посадки и по всем научным канонам посадила черенок в один из горшков. Оставалось найти бордовую.
Окно её тёзки уже было забрызгано изнутри краской ремонтных работ, а Наталья все не могла успокоиться.
Она твердо решила – съездит в Дементьево, в дом престарелых, и отвезёт горшки с возродившимися цветами их хозяйке. Уже настроила и мужа на поездку. Он не очень понимал, но в конце концов согласился.
Наталья отправилась в дом с окном, позвонила наугад в домофон и всё-таки встретилась с соседкой хозяйки цветов. Ей нужна была фамилия тёзки.
– Так ить, Наталья Сергеевна Ткачева она, – сразу поделилась соседка, – Поедете?
– Съезжу. Правда не решили ещё когда. Я тут горшки у вас со двора даже стащила, герань ей отвезу. Вот только такой, как у неё была не нашла – бордовой.
– Ох! А у меня есть. Она мне отросток давала. Сейчас, – хозяйка метнулась в квартиру и быстро вынесла горшок с цветущей бордовой геранью.
– Я отросток возьму, – Наталья решала, как отламывать.
– Да что Вы! Это я давайте отрежу себе, чтоб память о Наталье осталась. А Вы весь забирайте. Я так рада! А она как рада будет! Спасибо Вам!
В субботу шёл дождь, но они с мужем, аккуратно упаковав и погрузив горшки с цветами, все же направились в Дементьево. Наталья уже не понимала, кому это надо больше: ей самой или её тезке, которая уже и забыла, наверняка, про свои цветы.
А дождь как будто бы вторил: что ты там себе насочиняла? Куда едешь? Кому нужна твоя герань?
По дороге заехали в супермаркет, взяли пакет продуктов. Может и не пустят их туда? Наталья переживала.
Как ни странно, через проходную их пропустили – стоило назвать фамилию того, к кому приехали. А вот в здании начались вопросы. Наталья назвалась двоюродной племянницей. Трудно было бы объяснить сейчас персоналу, что Наталью Сергеевну она и в глаза не видела.
Их попросили надеть маски и провели в длинный коридор, где прогуливались обитатели дома престарелых. Хозяйку герани Наталья узнала бы из тысячи. По крайней мере, так она думала потом.
В коридоре показалась седая старушка интеллигентного вида, с короткой стрижкой убранной гребнем, чем-то отдаленно напомнившая Наталье её бабушку. Вид у неё был растерянный – ей сказали, что приехала её двоюродная племянница, а она никак не могла понять, кто же это. Память что ли старушечья подводит?
Она смотрела по сторонам.
– Вы же Наталья Сергеевна? – тронула её за рукав Наталья.
– Да-да, а Вы кто?
– Меня тоже Наталья зовут, мы тёзки. Я сейчас Вам все объясню.
Они присели на кушетку, и Наталья начала объяснять, рассказывать, как любовалась она цветами в окне, как расстроилась, когда увидела их увядание. Наталья Сергеевна слушала и лицо ее смягчалось.
– Верно говорите: цветы свои я очень любила, так жаль их..., – она достала платок, готовая расплакаться.
Но тут стоящий рядом с ними муж Натальи открыл большую сумку и аккуратно вытащил герань в керамическом горшке и поставил ее прямо им под ноги, а потом достал и вторую, а следом ещё три горшка, похожих на первые, один с цветущей бордовой геранью и два – с другими цветами.
Наталья Сергеевна сидела уже в окружении цветочных горшков. С интересом за ними наблюдали сотрудники и жильцы дома.
– Ах! Это же моя герань! – лицо ее просветлело, на миг стало как будто моложе, а потом вдруг наморщилось, – Но нам тут не разрешают, не положено, говорят.
Не зря все же Наталья в эти душевные свои порывы втянула и мужа. Настал его черед.
– Как это не положено? – и он уже обращался к сотрудникам, – Как я могу поговорить с вашей администрацией?
Его куда-то проводили. А тем временем, Наталья Сергеевна уже "ушла" в свою герань. Она воздушно её касалась, обломила что-то сломанное в дороге и даже прирыхлила землю прямо рукой, нежно размельчая комочки земли в пальцах.
– Полить нужно.
– Да, перед транспортировкой не советовали, вот и ...
– Я Вам так благодарна, Наташа, так благодарна. Вы как будто кусочек дома мне привезли, как будто кусочек моей квартирки ...
И как и предполагала Наталья хозяйка цветов заговорила с ними.
– Хорошие вы мои, скучали? Бросила я вас...
Муж вернулся с победой. Цветы взять Наталье Сергеевне разрешили и даже позволили ему, надев маску и прочее, их занести. Последним он занёс пакет с продуктами, который немного поредел: можно было далеко не все.
Но зато теперь они узнали, что привозить можно, а что – нет, расспросили, что Наталье Сергеевне особенно требуется. Они и без слов уже понимали, что приедут сюда ещё.
Шёл дождь. Наталья торопясь, чтобы не намокнуть уже усаживалась в машину, когда муж вдруг показал рукой на здание дома престарелых.
– Наташ, глянь туда.
В окне второго этажа здания, за струями бегущего по стеклу дождя, за цветами герани в керамических горшках стояла старушка. Она улыбалась, смотрела на них и махала рукой. Они помахали ей тоже.
Теперь и это окно стало немного счастливее. Счастливые окна – это же такая редкость в наше время.
Наталья ехала и все представляла, как Наталья Сергеевна сейчас увлеченно поливает, как заботится о цветах. Она сокрушалась, что не приобрела ей лейку.
Но она исправится – и лейка нужна непременно голубая.
Вскоре в окне бывшей квартиры Натальи Сергеевны появились новые современные цветы из разряда пальмовых. Там жили люди.
Наталья по-прежнему любила смотреть на окна. Окна жили, взрослели и перерождались вместе со своими обитателями, а она представляла этот мир внутреннего заоконья.
В каждом окне своя жизнь, своя отдельная история, своя маленькая страна …
Там тепло и уют, там бьются сердца. Свет в окнах наполняет сердце ощущением надёжности твоего собственного дома, напоминает о своем уголке в этом огромном мире.
А Наталье думалось, что маленький кусочек счастья и она привнесла и продолжает привносить в одно окошко.
И пусть за стеклами большинства окон живёт счастье.
Свежие комментарии