Мужики сейчас какие-то суеверные стали. Всего боятся. Указ, что ли, такой вышел – суеверными быть?
Вчера вызвала такси. Села, едем. Таксист - спокойный дядечка средних лет. Молчать как-то неприлично, решила с ним пообщаться. Проезжаем перекрёсток, я и говорю:
- Хороший перекрёсток. Но вчера здесь мужик на такси врезался в дерево и умер.
Таксист на меня покосился, ничего не ответил. Едем дальше.
- Вот этот пешеходный переход я тоже помню, - говорю я. – Недавно здесь дедушка переходил дорогу, попал под автобус – и умер.
Выехали на проспект, перед нами троллейбус идёт.
- Опять вспомнила случай, - говорю я. – Хулиган залез на троллейбус сделать селфи, попал под напряжение – и умер.
Тут таксист начал проявлять беспокойство.
- Гражданка пассажирка, - говорит он мне. – Давайте о чём-нибудь другом поболтаем? Не надо в дороге про аварии и покойников, примета плохая.
Помолчали. Едем. По тротуару школьники идут. Я говорю:
- Ой, сразу вспомнила. У моей подруги сын шёл вот так по тротуару, упал – и …
- Опять умер? – говорит таксист, а сам уже дёргается почему-то.
- Нет, - говорю. – Встал, отряхнулся и дальше пошёл. Это я вас на позитив настраиваю. Почему вы нервничаете? Я думала, у всех водителей такси - железная выдержка.
- Женщина! – снова говорит бомбила. – Давайте о чём-нибудь другом, не про несчастные случаи на дороге? Вот вы, например, замужем?
- Это моя больная мозоль, - говорю я. – Мы с Витей уже жили вместе, собирались расписаться, но потом я просыпаюсь утром – а Витя умер…
- Соболезную, - говорит таксист. – Молодец ваш Витя, не растерялся. Но всё-таки давайте о чём-нибудь другом беседовать, не про похороны?
А в приёмнике у него как раз «Битлз» играет. Я говорю:
- Классно! Давайте о музыке? Я вот обожаю битлов, только у них на Джона Леннона псих напал – и он умер.
Таксист нахмурился, волну переключил, а там Михаил Круг поёт про Владимирский централ.
- Круга я тоже люблю, - говорю я. – Только к нему в дом влезли воры, застрелили - и он умер.
- Блин! – говорит таксист. – Где бы хоть одного живого певца вам найти?
Снова покрутил ручку – попал на Газманова. Тот поёт про «эскадрон моих мыслей шальных».
- Ой, Олежа вообще суперский! – говорю я. – Только он…
- Вот не надо врать, что он умер! – кричит таксист. – Газманов живой, и дай ему Бог здоровья!
- Конечно, живой! – говорю я. – Не надо на меня кричать. Просто я люблю у него другую песню: «Надежда умирает последней». Меня как раз Надежда зовут. Мне идёт это имя?
- Как на вас сшито! – говорит таксист. – С виду вы просто ангелочек, если бы о мертвецах под руку не трещали.
Проезжаем железнодорожный переезд. Мне опять охота стало поговорить, не могу я молча путешествовать.
- Знаете, - говорю я. - На той неделе я ехала поездом «Москва – Нижний Новгород». Это была ужасная поездка!
- Дайте угадаю, - говорит таксист. – Все в поезде умерли и выжили только вы?
- Нет, - говорю я. – Ну и шуточки у вас, у таксистов! Все доехали живыми и здоровыми. Но после Москвы у нас было чувство, что весь Нижний Новгород вымер.
Смотрю, таксист снова проявляет нервозность.
- Женщина, - говорит он. – Вон у меня семечки лежат. Хотите погрызть?
- Я не ем семечки, - говорю я. – У моей двоюродной сестры свекровь подавилась семечком и умерла.
- Кто бы сомневался, - говорит таксист. – Ну тогда хотите, Надя, я вам шоколадку куплю? Займите чем-нибудь рот.
- Шоколад я тоже не ем, - говорю я. – Он вреден. У меня подруга дала шоколадку собаке, та съела - и умерла.
В это время таксист вдруг сворачивает с трассы и давай задворками петлять.
- Почему вы свернули? – говорю я. – Нам же прямо!
- Там впереди на выезде кладбище, - говорит таксист. – Вам его лучше не видеть, Надя, и мне тоже. Навеяли вы мне тоски с этими покойниками.
- На этой улице у меня родственник живёт, - говорю я. – Иван Иванович. Ему шестьдесят восемь лет и он…
- Я понял, – говорит таксист. – Умер. Царствие небесное Ивану Иванычу.
- Вовсе нет, - говорю я. – Иван Иваныч живой.
- Уффф! – говорит таксист. – Да неужели? Прямо от сердца отлегло!
- Он живой, но очень плох, - поясняю я. - Наверно, уже недолго осталось.
- Опять? Надя, - говорит жалобно таксист. – Уймётесь вы или нет? Давайте лучше хоть анекдоты рассказывать, а?
- Давайте! – говорю я. – Вот мой любимый: встречаются в раю два утопленника…
- Достаточно! – орёт таксист. – Очень хороший анекдот. Надя, скажите честно: вы не в морге работаете?
- Нет, - говорю я. – Я массовик-затейник. Дарим людям безудержное веселье, улучшаем настроение, организуем свадьбы, праздники, банкеты… вам не нужно организовать фееричный семейный праздник?
- К счастью, нет, - говорит таксист. – Как меня пронесло-то! Вашим безудержным весельем я уже сыт по горло.
- Никто сейчас не умеет веселиться и устраивать праздников, - говорю я. – Вон на днях получили мы заказ провести юбилей. Только я с юбиляром всё обговорила, предоплату взяла – а он на следующий день умер.
- Я его понимаю, - говорит таксист. – После общения с вами ему не осталось другого выхода. Надя, умоляю, перестаньте трепаться о жмуриках, сколько можно?
Тут нам навстречу выходит гаишник, тормозит моего таксиста. Давай документы смотреть.
- Что-то вы какой-то бледный, - говорит гаишник таксисту. – Под кайфом, что ли?
- Нет, начальник, - таксист показывает на меня. – Просто везу бабу, у которой все умерли.
- Кстати, - говорю я. – Товарищ инспектор, у вас румянец гипертоника. Не запускайте себя, с гипертонией не шутят. Мой троюродный дядя запустил гипертонию – и умер…
Инспектор как-то помрачнел, документы таксисту тут же отдал.
- Счастливой вам дороги! – говорит он. – Претензий нет, только уматывайте отсюда на фиг!
Мы отъехали.
- Спасибо, Надя, - говорит таксист. – Хоть какая-то польза от вас. Вами ментов хорошо отпугивать.
- У меня дальний родственник работал в полиции, - говорю я. – Даже на Доске почёта висел. Но потом она упала на него со стены - и он умер...
Дальше я поездку не помню, потому что мой таксист психанул и врезался в стену. Но вроде бы всё кончилось хорошо, никто из нас не умер. Ведь Надежда умирает последней, и таксисты тоже.
Дмитрий Спиридонов
Свежие комментарии